Я (не) ведьма
Шрифт:
— Что поделать? — он наклонился и шепнул: — И только попробуйте теперь кому-нибудь его подарить.
«Смеете что-то мне запрещать?» — хотела ответить я и повернулась к нему, чтобы говорить, но в тот же момент губы его коснулись моих губ, и спустя секунду мы уже жарко и бесстыдно целовались, едва не на глазах остальных рыцарей, скрытые лишь неверными сумерками, а ладонь Рэндела легла на мое бедро, обжигая даже через шерстяную ткань юбки.
Глава 16.
На
Крик совы где-то рядом привел меня в чувство. Я отстранилась, насколько можно было это сделать, сидя на одной лошади, и уставилась невидящим взглядом в спину сэра Лаэрда, а Рэндел прижался губами к моему затылку, тяжело и судорожно дыша. Мужская ладонь так и осталась на прежнем месте, и даже более того — приласкала меня медленно и чувственно, и скользнула между моими коленями, путаясь в складках юбки.
Я изо всей силы ущипнула Рэндела за запястье, и он опомнился — вцепился в поводья двумя руками, стиснув меня в объятиях так, что я едва могла вздохнуть.
— Ведьма… ты — ведьма… — шептал он мне на ухо, словно обезумев. — Что ты сделала со мной? И что продолжаешь делать?..
Мне нечего было ответить на это. Да и что я могла ответить? Я — не ведьма?.. Всего лишь слова, которые я повторяла очень, очень часто. Да и разве этот мужчина, что сейчас обнимает меня — разве он по-настоящему верит, что я приворожила его?.. Скорее, это он меня околдовал… Ведь говорят, что чем дальше на север — тем больше колдунов…
Но почему король Баллиштейна — не Рэндел? Он — старший сын, и если бы его отец признал его, то я была бы женой короля и его женой. И тогда все было бы по-другому.
Серый туман заволок тропинку сначала по лошадиные бабки, потом выше и выше… Сэр Лаэрд зажег фонарь и подвесил его к палке с железным крюком, которая до этого была приторочена к седлу. Фонарь светил в тумане призрачно и тускло, только лишь и позволяя, что не заблудиться и держаться всем вместе.
Но зато теперь никто не мог увидеть, как Рэндел уже безбоязненно целует меня в висок, в шею, берет меня за подбородок, заставляя повернуться к нему, чтобы добраться до губ. Я не могла позволить это безумие — отворачивалась и прятала лицо у него на плече, сама умирая от томления и страсти. Но эта молчаливая и тайная борьба распаляла рыцаря все больше, и вот уже он распахивает края моей вилланской куртки, тянет вниз ворот рубашки, осторожно касается кончиками пальцев моей кожи, а потом, действуя все смелее, кладет руку мне на грудь, как тогда, когда целовал меня после разговора с королем Альфредом.
— Вспомните о чести! — шепотом взмолилась я, выгибаясь навстречу его ласкам и закрывая глаза, потому что противиться его натиску не могла.
Проклятый Чед Сомарец!.. Если бы этот трус не прятался неизвестно где, может, я смогла бы побороть страсть. Но как бороться с желанием, когда тебя готовы взять вот так — приступом, отбросив все человеческие нормы и законы?..
— К чертям честь!.. — ответил он бешеным шепотом. — Я тебя хочу!.. Я умру без тебя!..
— Сэр Эдейл! — крикнул вдруг Эрик. — Вы что там шепчете королеве?
Я всхлипнула, открывая глаза, и покачала головой, прижимая палец к губам в знак молчания. Рэндел стиснул зубы, пожирая меня взглядом, а потом встряхнул головой и ответил:
— Рассказываю миледи сказку про местных упырей.
— Вы с ума сошли? — сказал Эрик громко и зло. — Про упырей к ночи?!
— Успокойтесь, сэр Годвинсон, — подала я голос, и мне чудом удалось выговорить слова. — Я не верю в упырей, и эти сказки не напугают меня, а только позабавят.
— Это он к тому, миледи, — сказал сэр Лаэрд, усмехнувшись через плечо, — что красивой женщине надо рассказывать сказки о любви, а не о ночных чудовищах.
— Попридержи язык! — огрызнулся Эрик.
— Мой муж пока далеко, — ответила я холодно, — поэтому разговоры о любовных сказках неуместны.
— Да, конечно, — пробормотал сэр Лаэрд. — Простите, миледи.
Рыцари замолчали, но колдовство страсти уже ослабило свои путы. Я передернула плечами, показывая, что не хочу больше прикосновений, и Рэндел убрал руку с моей груди.
— Вижу замок! — объявил сэр Бриенн, ехавший во главе нашего отряда. Рэндел глубоко и шумно вздохнул, и выпрямился, глядя вперед.
Мы въехали во двор замка, и за нами сразу же опустили решетку ворот. Эдит встречала нас и сразу заметила мой вилланский наряд.
— Что случилось, миледи? — спросила она подозрительно.
— Миледи упала в воду, только и всего, — из темноты вышел сэр Раскел. Каким-то образом он добрался до замка Флёр раньше нас. — Проводите ее в комнату, королеве надо отдохнуть.
— Идемте, миледи, — засуетилась Эдит, беря меня под локоть. — У нас и ванна готова, и грелка уже лежит в постели.
Я нехотя позволила себя увести, но от помощи горничной во время купания отказалась. Когда Эдит ушла (недовольно покривившись при этом), я разделась и взглянула в зеркало, приподнимая волосы. На шее были видны красные пятна — от крепких поцелуев Рэндела. Меня снова бросило в жар, и я невольно посмотрела в сторону постели, где меня ждала грелка. Разве справедливо, что я уже столько жена, а все еще сплю одна на супружеском ложе?
Но хотелось бы мне возлечь на нем с королем Баллиштейна? Я попыталась вспомнить образ мужа, который показал мне колдун, когда выманивал из защищенной рябиной спальни, и не почувствовала ничего. Эта красивая внешность нисколько не трогала меня, не волновала, а вот Рэндел…
Я посмотрела на правую руку, где опять красовалось обручальное кольцо короля Чедфлера Сомареца. Мне захотелось снять это кольцо и спрятать его подальше, если не швырнуть в окно.
«Только попробуйте кому-нибудь его подарить…».
Но ведь он не сказал, что я обязана носить это проклятое кольцо? Я сняла его и убрала в шкатулку к остальным драгоценностям, а потом с тяжелым вздохом опустилась в горячую воду и закрыла глаза, заново переживая безумие в сумеречном лесу. Если бы сейчас сэр Эдейл появился передо мной — приподнял занавеску, вошел в ванную комнату, положил бы руку мне на обнаженную грудь, поцеловал бы… И сказал: хочу тебя, умираю без тебя…