Я (не) ведьма
Шрифт:
Вилланы, уже плясавшие на площади, позабыли о танцах и сгрудились толпой, кланяясь мне и таращась, как на чудесное чудо. Сэр Раскел и Эрик сели справа и слева от меня — оба во всеоружии и отказались от пива и вина, а позади кресла встал Рэндел. Я чувствовала его присутствие, и мне страшно хотелось оглянуться и сказать ему что-нибудь убийственное — в отместку за дурацкую шутку о бешеных лошадях, но староста все говорил и говорил.
— Это честь для нас, — он продолжал рассыпаться в благодарностях. — Сомарецы всегда посещали
Леди Манила опять засмеялась, а сэр Раскел добродушно махнул рукой, приказывая старосте не утомлять меня разговорами.
— Ты бы еще про упырей вспомнил, Джероним, — сказал Раскел небрежно.
— Кто такая Синезубая Невеста? — спросила я, припомнив, что уже слышала о ней от Эдит. — Какое-то местное чудовище?
— Это старинное предание, — сказал сэр Лаэрд, подавая мне блюдо с мочеными яблоками, — о девушке, которую бросил жених — тогдашний правитель Баллиштейна. Ему не понравилось, что у нее были гнилые зубы, и он женился на другой. Девушка прокляла его и покончила с собой, а неверного жениха загрызли его же собственные собаки.
— Мило, — пробормотала я, откладывая яблоко, которое хотела надкусить, потому что у меня пропало всякое желание есть.
— Это произошло в этих местах, — продолжал сэр Лаэрд очень охотно и с удовольствием. — Поэтому и деревня называется Злобные Собаки. Раньше возле этого дуба приносили жертвы, чтобы дух Невесты не портил скот и людей. А теперь вот остался праздник яблок. Милорд Чедфлер всегда соблюдал его.
Леди Манила снова засмеялась, и даже лорд Нобар улыбнулся, а Эрик сказал с досадой:
— Разумеется, это глупое вилланское поверье. Незачем повторять его и пугать дам.
— Ну что вы, сэр Годвинсон, — подала голос леди Манила. — Эти страшные сказки такие забавные… А миледи Кирии будет интересно узнать все, что касается ее земель. Ведь это теперь ваши земли, верно?
— Верно, — ответила я сладко. — И верно, что страшными сказками меня не напугаешь.
— О, мы уже убедились в вашем бесстрашии, — учтиво произнес лорд Нобар. — Когда наблюдали вашу переправу. Вы боролись с рекой с таким присутствием духа…
Сестра дернула его за рукав, намекая, что он слишком увлекся, и уже без насмешки сказала:
— И мы наблюдали вашу щедрость, миледи. Подарить золотое кольцо вилланке — это неслыханная щедрость.
— Она подарила мне больше, — сказала я просто. — По ее достатку, это она сделала мне королевский подарок.
Леди Манила не пожелала продолжать разговор или просто не нашлась с ответом. Волынки опять начали свою протяжную песню, глухо зарокотали бубны, и вилланы возобновили прерванный танец.
Сэр Раскел выждал момент, когда на нас глазели поменьше, и тихо сказал мне:
— Вообще-то, это обручальное кольцо — подарок вашего мужа, миледи.
— Уверена, что милорд даже не заметит его пропажу, когда появится, — ответила я, глядя на танцующих. — Если появится.
— Вы в этом сомневаетесь? — угрюмо спросил сэр Раскел.
— Вы прячете его так хорошо, — теперь я посмотрела ему в глаза, — что я начинаю сомневаться в его существовании. Где та, ради которой мы сюда приехали? Или вы опять ведете игру за моей спиной?
— Никогда, — произнес он, тоже посмотрев мне прямо в глаза. — И если честно, я не знаю, как произойдет наша встреча. Нобар явно не яблоки есть сюда приехал. Он пытается нам помешать. Разве вы не видите, что он следит за нами?
— И что вы предлагаете? — делано ужаснулась я. — Сидеть, смирно сложив руки? Вы должны были предвидеть и это.
— Его надо отвлечь, — угрюмо сказал сэр Раскел, и если я что-либо понимала, он предпочел бы еще раз бросить меня в реку, чтобы занять внимание колдуна. — Но я еще не придумал — как.
— Тогда думайте, — посоветовала я ему и махнула рукой, подзывая старосту.
— Что угодно, миледи? — он тут же подскочил к нашему столу.
— Мне угодно танцевать, — сказала я с улыбкой. — Ваши музыканты умеют играть яичный танец?
Лицо метра Джеронима вытянулось, а сэр Лаэрд, как раз пригубивший пива, поперхнулся по-настоящему. Сэр Раскел принял особо кислый вид, но не стал мешать мне безумствовать.
«Яичный танец» или «яичная пляска» никогда не были образчиком хорошего вкуса. Танец простолюдинов, жонглеров на ярмарочной площади. Церковь не запрещала его, но сдержанно осуждала. Наш епископ не раз на праздничной проповеди напоминал, что только грешники, позабывшие небеса ради мира, предаются этому
«разнузданному обряду».
Что касается меня, я не видела ничего разнузданного или неприличного. Кроме того, что исполнять яичный танец легче всего было босиком. Но на мне были надеты чулки, так что в любом случае приличия будут соблюдены.
— Э-э… миледи, верно ли я вас понял… — заблеял староста.
— Не знаю — верно или нет, — прервала я его. — Просто скажите: они сыграют? Я хочу танцевать.
— Конечно, — тут же ответил староста.
— Вот и замечательно, — я поднялась из кресла и сбросила туфли. — Принесите чашку и яйцо! Я улыбнулась сэру Раскелу и произнесла тихо, с напускной таинственностью:
— Спорим, что сейчас я отвлеку всех, кроме слепых? А вы как раз успеете провернуть свое темное дельце, — и пока он не вздумал заспорить, я вышла в середину танцевального круга, наслаждаясь всеобщим замешательством.
Что касается Нобара и его сестры — они не отрывали от меня взглядов, а леди Манила даже отставила кружку с яблоневым сидром и подалась вперед, чтобы лучше все разглядеть.
Музыканты, пошептавшись, заиграли задорную мелодию, а староста прочертил палкой круг на утоптанной земле и поставил в середину деревянную миску, в которой лежало яйцо.