Я — не Я
Шрифт:
Она легла, укрылась с головой одеялом, повернулась к стене.
Неделину, естественно, не спалось.
Вот так влип, думал он. Попробуй теперь заставь Субтеева поменяться обратно… Меняться же с кем-то другим — слишком подло… Не нужно волноваться, рано или поздно он сумеет выпутаться. И что страшного, ведь был же он недавно в обличье дряхлого недееспособного старика? Но старик и есть старик, что для старого человека просто огорчительно (а может, и освобождает наконец от проклятья пола), то для молодого — несчастье. А почему он знает, что несчастье? Может, Субтеев вполне счастлив
Вдруг Неделину стало по-настоящему жутко. Ему пришло в голову, что его способность превращаться в других, появившаяся так внезапно, может внезапно и прекратиться. И что же тогда? — навечно оставаться ущербным человеком?
Хотя навечно — дурацкое слово. Вечности нет ни для кого из живущих, да и послезавтрашний день — тоже довольно далеко. А вот завтра — вдруг произойдёт что-то интересное? Доживем до завтра. Всё будет хорошо.
Неделин, утешая себя, представил: вот он на сцене перед многочисленным залом, он покоряет зал, он приводит его в неистовство. Вспомнив одну из песенок Субтеева, он стал напевать её, радуясь голосу, который достался ему в наследство.
Ну и дерьмо, — сказала брюнетка. — Я ведь со всем уже спала!
Я репетирую, — сказал Неделин.
Идиот.
Выступления — три дня по три концерта в день — должны были состояться в Саратове — в Саратове! — во Дворце спорта «Кристалл». Вникая в разговоры сопровождающей группы, Неделин выяснил, что концерты идут под фонограмму — и пение, и музыка, так что особых хлопот не предвидится.
Родимый Саратов встретил Неделина хмурой слякотной погодой, с вокзала сразу же поехали размещаться в гостиницу «Олимпия».
Тут Неделин сказал, что отлучится на часок — и помчался на такси к своему дому. Чуть было не подумалось: бывшему своему дому.
Он стоял во дворе, глядел на окна с знакомыми голубыми шторами, на облупленный зелёный балкон, который он вот уже лет пять собирается перекрасить… Зайти, позвонить? Проверка газа, мол. Какой Лена стала, какими дети стали? Неделин направился к подъезду — и резко остановился.
Из подъезда выходило образцовое семейство. Отец был уверен в себе, молодёжно одет, невзирая на возраст, жена ему соответствовала в этом отношении, два симпатичных мальчугана шли не сами по себе, стесняясь родителей, как это обычно бывает при совместных прогулках, а рядом с родителями, смеясь и оживлённо беседуя. Отцом был — Неделин, женой и матерью — Лена, а мальчуганы — его сыновья. Так, значит…
Они уже проходили мимо.
Здравствуй, Лена, — сказал Неделин.
Семья остановилась. Лена удивленно посмотрела на Неделина.
Здравствуйте… Но…
В чём дело? — строго спросил отец семейства.
Ничего…Ошибся…— сказал Неделин.
Семья продолжила путь. Через некоторое время обернулись. «Нет, просто похож», — донеслось до Неделина.
Кто похож?
За час до концерта в номер к Неделину и его брюнетке (её, кстати, тоже Леной звали) буквально вломился молодой человек с репортёрским магнитофоном через плечо.
Субтеев интервью не даёт! — стала выгонять его Лена.
Буквально пять минут, — робко напирал молодой человек.
Пусть, — сказал Неделин. — Пять минут — можно.
Лена пожала плечами:
Сам же говорил…— и ушла в ванну.
Алексей Слаповский, корреспондент областного радио, — представился молодой человек. — Честно говоря, это моё первое задание, я всего два дня работаю. Говоря языком эстрады — премьера!
Он и смущался и старался быть развязным. Присоединил микрофон, наставил на Неделина и задал вопрос, старательно выговаривая, глядя на какой-то индикатор со стрелочкой. Странно, как его взяли на радио: шипящих у него было втрое больше, чем положено.
Шькажьите, пожалушта, — шькажял… тьфу, чёрт!.. — сказал он, но вдруг перебил себя и повторил вопрос сносно: — Скажите, пожалуйста, вы ведь не первый раз в Саратове? Как он вам понравился в этот приезд?
Гнусный город, — сказал Неделин.
Да? — корреспондент растерянно заглянул в блокнот. — А что именно вам больше всего понравилось?
Больше всего мне не понравились люди, хотя я здесь их не встречал, — ответил Неделин.
Оригинально… Услышат ли саратовские любите ли эстрады что-то новое в вашем репертуаре, чего ещё не было на грампластинках, что не транслировалось по радио и телевидению? — упорно старался корреспондент.
Будет всё та же гадость. Слушай, парень, тебе что, нравятся эти идиотские песни?
Как сказать…— замялся корреспондент. — У эст рады свои законы…
Я тебя не о законах спрашиваю. Я тебя спрашиваю конкретно.
Корреспондент обиделся:
Не хотите давать интервью, так и скажите.
Я хочу.
Это чисто служебное, так сказать, интервью: необязательные вопросы, необязательные ответы.
А зачем?
Ну… Надо же чем-то эфир заполнять.
Ты только начал работать и уже так рассуждаешь?
Кто у кого берёт интервью? Надо, чтоб вы прозвучали, а что именно вы там скажете вашим поклонникам, всё равно. После этого запустим пару ваших песен. Будет нормально.
Ага. Вроде того: город понравился, встречи с публикой жду с нетерпением, приготовил несколько новых песен, творческие планы — съёмки в музыкальном фильме. Так, что ли?
Совершенно верно. Слушателям это интересно.
А тебе лично?
Тоже, в общем-то…
А без в общем-то? Что тебе самому во мне интересно?
Корреспондент, видимо, был терпелив и вежлив до определённого предела. Он сказал:
Мне самому — в вас — ничто не интересно.
Вот! Это уже разговор! Ты держи микрофон, не убирай! И смотри, чтобы стрелку не зашкалило.