Я - не заморыш!

Телевной Сергей

Электрик поднял фанерку на дне тумбочки. Там лежала целая батарея пивных бутылок.

— О-о-о!.. — воодушевился электрик. — Правильный ход. — Он ловко извлек из тайника один «пивасик».

— Постой, мужик. Сперва дело сделаем.

Мы встретились с отцом взглядами: откуда «дровишки»? Он ответил на мой немой вопрос:

— С прошлого раза осталось, когда Жанна приносила.

— Так! Мое дело давать команды, — заявил электрик, — а твой короед будет исполнять. Так?

— Так, но мой сын не короед.

— Как же, не короед! В школу денежку

дай, на чипсы — дай, на теле­фон — дай. А потом скутер захочет, а потом — девки. Что, твой, скажешь, не такой? Все они, пацаны, одинаковые.

— Мужик, мы сейчас не о том говорим, — мрачно ответил отец, как мне показалось, устыдившийся, что он как раз «денежку» не давал мне ни в школу, ни на чипсы, ни на телефон. — Короче, если хочешь помочь, давай. Нет, значит нет.

— Так! — торжественно сказал электрик. — Работаем под напряжением. Сам понимаешь, я отключить целый этаж не могу. Гарантирую, все будет нор­маль! — Он распахнул свой «ядерный чемоданчик», сунул мне отвертку:

— Откручивай болтик, снимай крышку.

Я вспомнил почему-то завмаговское «решил — действуй» и с волнением открутил крышку. Внутри, мне показалось, был клубок змеенышей, а не про­вода.

— Дай гляну, — отодвинул меня электрик. — М-да. Просто нет контак­та. Видишь, провод подгорел, изоляция оплавилась.

Глотнув пива, скомандовал:

— Откручивай распирающие лапки.

— Чего? — я про лапки не понял.

— Там болтики, сынок, держат распорки, — подсказывал отец.

— Смелее! — подбодрил электрик.

Я волновался, аж пальцы онемели, но болтики поддались.

— Откручивай силовые контакты, — дал указания электрик, — освобож­дай провод.

Я напрягся, из-под отвертки высунулось алюминиевое жало.

— Молодец, Кирилл, — подбодрил отец.

— Пошел второй, — дал команду электрик.

Я смело приступил к другому болту, чтобы освободить силовой контакт. С удовлетворением отметил про себя, что думаю уже на «электрическом языке». Тут отвертка соскочила внутрь розетки, туда, где клубились змеены­ши проводов. Сноп искр! Страшный треск!.. Меня так долбануло током, что я отлетел, опрокинув спиной папину тумбочку с пивным тайником.

— Сын!.. — заорал отец, дернулся и свалился с кровати, повиснув загип­сованной ногой на растяжном механизме. — А-а-а.

У меня перед глазами плыли круги. Свозь радужную сетку увидел отца, который корячился на «виселице», но я не мог пошевелиться. Электрик, при­дурок, стал спешно собирать раскатившиеся по палате «пивасики». На шум сбежалось все отделение. Первой возле меня оказалась медсестра Катя, кото­рая мне тайно нравилась. Она была испугана и еще красивее прежнего. Даже красивее Звездной Звезды.

— Что с тобой? — она поддержала мою голову своими теплыми ладош­ками, нежно провела по щекам. Мы встретились взглядами, потом мои глаза опустились к скромному вырезу халата, где колыхнулась очень даже немаленькая эротика, я невольно положил руку на торчащее передо мной ее колено и. потерял сознание. Это произошло не от удара током,

а от боже­ственных прикосновений медсестры.

В нос мне шибанул нашатырный спирт, я очнулся. Теперь, к моему разо­чарованию, надо мной колдовали Виктор Ильич и еще какие-то медсестры. А Катя склонилась над отцом. Вместе с электриком, санитаром и еще каким- то врачом они умащивали батю на его распотрошенном ложе, поправляли растяжной механизм. Катя в своих движениях была восхитительна. Я именно такими, непривычными для меня словами думал про нее: «божественна», «восхитительна»!

— Очнулся. Все нормально, — констатировал Виктор Ильич. — Давай осторожно его на носилки.

Он и еще какая-то медсестра помогли мне приподняться и перевалиться на носилки-каталки.

— Сынок, ты как? — подал голос отец.

— Нормалек. А ты как, пап?

— Все хорошо, — бодрился отец.

Мне, однако, было фигово. Хотя ныл только палец, куда ударило током. Меня не тошнило, голова не болела, но было фигово. Во-первых, отец, навер­ное, покалечился, во-вторых, мама еще не знает о происшествии. И потом, эти бутылки с пивом. И медсестра Катя не появляется. И Звездная Звезда Ленка беременна от Амбала. И Ксения из салона сотовой связи, которая похо­жа на Маленькую Эротику, вообще ко мне не имеет отношения. И Маришка не пишет СМСки, и Денис молчит. Все — в кучу! Я чувствовал себя конче­ным заморышем.

Но хорошо вот что: врач Виктор Ильич, когда меня несли в палату, сказал:

— У многих людей после удара током открываются сверхспособности.

Через какое время, интересно? Надо ждать. С этой мыслью, а также с удо­влетворением, что не надо идти в школу, я уснул. И снился мне все тот же сон: я взбираюсь по лестнице без перил — на балкон, где теперь стоит медсестра Катя. А внизу отец и мать — обнявшись, и я, маленький.

Сон прервала мама:

— Кирилка, ты спишь?

— Уже нет.

— Господи, горюшко ты мое, — заплакала она. — И этот взрослый дурень нашел время для отцовского воспитания.

— Мам, не плачь. Врач сказал, что у меня откроются сверхспособности.

Я влюбился в медсестру Катю и совершил еще один подвиг Геракла — с газонокосилкой

Случай с коротким замыканием и с пивными бутылками, но без жертв, быстро замяли. Кому нужен лишний шум? Все живы-здоровы, даже батины срастающиеся кости не нарушились. Злополучную розетку вообще обесто­чили.

Я худо-бедно закончил учебу в вечерней школе — без применений сверх­способностей. Они, эти способности, которые у многих проявляются после удара током, у меня пока не открылись. Но я надеялся на них и возобновил мечту стать офицером. В Перми, на Гайве есть военный институт, там со всей страны учатся. Почему бы и мне не поступить туда?

Этой заветной мечте не мешало то, что я каждый день бывал у бати. Мы с ним продолжали разрабатывать его тугоподвижные суставы. Отцовское тело вроде бы восстанавливалось.