Я ненавижу тебя! (или замуж за чудовище)
Шрифт:
Я глубоко вздохнула, постояла несколько минут на пороге, а потом смело открыла дверь и шагнула внутрь. Моим глазам предстал длинный и не очень чистый коридор со множеством дверей, в которые постоянно кто-то входил и выходил. Я даже на мгновение растерялась, но потом взяла себя в руки и пошла мимо дверей, читая таблички. На одной из них разглядела заветное слово «управляющий». Я постучала.
— Войдите, — раздался недовольный голос из-за двери.
Я воспользовалась приглашением и вошла. В кабинете было так накурено, что я не сдержалась и раскашлялась, не рассмотрев даже сначала ни обстановку, ни самого управляющего. Потом я всё-таки нашла его. Он сидел за огромным столом, заваленным бумагами, положив на него ноги и курил. Его лицо почти полностью скрывалось за дымом, так, что я рассмотрела только усы и щегольскую бородку.
— Что вам надо, мадам? Подать объявление в газету — на втором этаже.
— Я не по поводу объявлений, — его наглость придала мне уверенности. — Я хотела бы поступить на работу, — потом помолчав немного, уточнила, — согласна для начала на самую простую работу, которую у вас выполняют клерки.
В кабинете повисло молчание. Управляющий даже вытащил сигару изо рта, рассматривая меня, а потом вдруг расхохотался.
— С чего вы взяли, что мне требуются рабочие? Ну вы даёте! Экстраваганства вам не занимать, дамочка! — Он замолчал и, словно забыв обо мне, принялся за изучение каких-то бумаг. Потом поднял голову, увидел меня и помрачнел. — Вы всё ещё здесь? Пошутили и довольно. У меня много работы!
— Но я не пошутила, — я упрямо наклонила голову, поправив прядь волос, выбившихся из-под шляпы. — Я действительно ищу работу.
— Да кто вы такая?! — Наконец, удивился управляющий. Я приосанилась. Наконец-то удалось произвести на него то впечатление, на которое я рассчитывала.
— Я Мадмуазель Клариссия Барни, — если я думала, что моё имя произведёт на него впечатление, то я ошибалась. Он наморщил лоб, пытаясь, видимо, вспомнить, где он слышал фамилию Барни.
— Хорошо, и что вы от меня хотите, мадмуазель Барни, чтобы я дал вам работу? А какое у вас образование, что вы умеете?
— Я… — я запнулась и замолчала. Пансион для девушек вряд ли стоило называть в качестве места, где я получила образование. А то немногое, чему научил меня отец… Вряд ли обычные рядовые клерки здесь знали меньше. — Я быстро учусь, и отец немного вводил меня в курс конторского дела, — наконец выговорила я.
— Быстро учусь, — передразнил меня управляющий. С вашей смазливой высокомерной физиономией вам уже давно пора быть замужем и чтобы ваш муж выбил спесь из вашей головки. Идите. Я не беру женщин в клерки. А даже если бы и брал, то никогда — таких, как вы.
Я — высокомерная?! Я задохнулась от возмущения и не стала даже спорить с этим прокуренным хлыщом, выбежав из кабинета, хлопнула дверью так, что задрожали стёкла. Ничего. Я попытаю удачи в другой день и в другом месте, там, где знают о моём отце. Совсем грубиян! Как он мог позволить себе такие высказывания о женщине? Сразу видно — закоренелый холостяк и жёноненавистник. Ну ничего, я обязательно устроюсь на работу. Не сюда, так в другую контору!
Я вышла из конторы, кипя от злости, и медленно побрела по улице. Мне не повезло с работой в этой конторе, но надо будет попытать счастья в следующей. В конце концов хоть куда-то меня должны будут взять! Я ведь не то, что моя сестра. Это в её пустой головке не могло уместиться ничего кроме бесконечных нарядов и флирта, но меня то это совсем не волнует. Я люблю и умею учиться. Они же должны это понимать!
Но проболтавшись по Элерсу ещё несколько часов, я поняла, что удача явно не на моей стороне. Придётся отправиться в свой новый дом ни с чем, и слушать, как слуги шепчутся обо мне. А слуги ведь всегда всё знают! И о моих неудачах им будет известно рано или поздно обязательно, а потом узнает и Армаль. Мне почему-то стало не по себе при мысли о том, что муж может узнать об этом. Неужели мои планы заработать самой на то, чтобы выкупить имение за год помолвки, пойдут прахом? Но, видимо, так уж суждено.
Я решила вернуться домой сейчас и ближайшие дни попытать счастья ещё раз. А за это время попробовать упорядочить свои знания. Так меня учил отец — записывать каждую мысль, каждую идею, перед тем, как приступить к делам. Всё-таки я знаю не так уж и мало. Я наблюдала за его работой. Мне надо просто вернуться, взять в библиотеке у Армаля пару книг о конторском деле (если они имеются) и проштудировать их, а потом попытаться устроиться на службу ещё раз.
Я шла, глубоко задумавшись, не обращая внимания ни на что вокруг. Так всегда происходило, если мне нужно было решить какой-то важный вопрос, и не заметила, как попала в какой-то бедный квартал. Когда я осмотрелась по сторонам, мощёные белым камнем улицы уже сменились грязными тропинками, а большие высокие здания — маленькими лачугами. Интересно и каким образом меня угораздило забрести именно сюда? Надо побыстрее выбраться на центральные улицы и уже нанять экипаж. Я направилась обратно, брезгливо переступая через грязные и вонючие лужи, попадавшиеся на дороге. Внезапно меня отвлёк хриплый женский голос:
— Госпожа, подайте мне хоть монетку, Небом прошу! Со вчера крошки хлеба во рту не было.
Я обернулась, чтобы найти обладательницу этого голоса и увидела возле одной лачуги, в пыли, почти у самой дороги, старуху. Вместо платья на ней были какие-то лохмотья, а свалявшиеся волосы походили на моток ниток. Я брезгливо посмотрела на неё. Отец никогда не подавал нищим. Его любимой поговоркой было то, что каждый нищий может заработать себе на жизнь, если очень захочет. Я, конечно, не всегда разделяла его мнение, но подавать им деньги не любила. Хотя… Вот сейчас ведь с меня не убудет. Я достала мелкую монету и кинула в руки старухе, стараясь побыстрее пройти мимо. Я ожидала благодарности или хотя бы молчания, но в ответ услышала:
— А госпожа-то важная, смотрит на меня, будто я жаба мерзкая, али ещё тварь какая-то. Спесь твоя, характер твой дурной до добра тебя не доведут. Думаешь, за красивые глазки тебя любить будут? Не будут! Ой, смотри, наплачешься, счастье своё упустишь! Не любит счастье таких!
Мне стало жутко от этих слов старухи, сказанных ломким скрипучим голосом, я ускорила шаг, а в ушах всё ещё звучал её голос «Счастье своё упустишь». Чушь! Какое ещё счастье? Мне вот порвать эту дурацкую помолвку, выкупить имение, да жить до конца жизни с матушкой, Иларией и Льюитом. Разве это счастье? Что я могу упустить? Но бродить по городу почему-то резко расхотелось. Я наняла первый попавшийся экипаж, села в него и задумалась. Неужели у меня и правда такой скверный характер? И разве я спесива и высокомерна? Какая чушь! А в голову навязчиво лезли образы один за другим… Сколько я не смотрелась в зеркало, своё изображение в нём меня всегда раздражало. Может быть, как раз потому что слишком высокомерное получалось отражение? Я помотала головой. Нет! Этого не может быть! Она всё солгала!
В свой новый дом я вернулась в ужасном настроении. Если бы мне на пути попался Армаль, я нагрубила бы ему просто потому, что испытывала дикое желание с кем-то поссориться. Но муж уехал на службу, как оповестили меня служанки, поэтому после ужина я отправилась в свою комнату со странным чувством словно мне чего-то не хватает.
Последующие несколько дней я изнывала от скуки. Армаль, родственники, и даже граф с женой казалось совсем про меня забыли. Хозяйничать в имении новоиспечённого мужа я не испытывала никакого желания, да и слуги вели себя хоть и почтительно, но я чувствовала, что они не считают меня здесь хозяйкой. Да я и не стремилась это показывать. Но скука и неведомое раньше чувство тоски начали овладевать мною. Словно прошлое этого дома имело какое-то влияние на его настоящее. Это вот на такую жизнь обрёк меня Армаль, требуя чтобы я вышла за него замуж? Да тут бы даже любимая женщина не выдержала и сбежала или постаралась бы побыстрее обзавестись наследником… Хотя что я хочу, удел мужчин — уходить, чтобы возвращаться. Я вспомнила, как проводил на работе дни и ночи мой отец, и на сердце стало ещё тоскливее. Что-то потянуло меня на философские рассуждения. Надо срочно найти, чем себя занять.