Я отвечаю за свою страну
Шрифт:
Михал Михалыч передал всем присутствующим по два листка: один с текстом, другой с портретом предполагаемой преступницы.
Получила такие листки и Нина. Внимательно посмотрела на снимок. Там было лицо с чертами, какими всегда отличаются образы, сделанные на фотороботе, — словно нарисованные неумелой рукой начинающего художника.
— Решим теперь вопрос со связистами. Они передадут описание и визуальный портрет по фототелеграфу во все УВД страны, — сказал генерал-майор, тоже вглядываясь в снимок. — Итак, с учетом имеющихся данных, какие будут соображения?
Взгляды всех невольно обратились к Вересовой.
— Разрешите? — поднялась она. — Ситуация обрисовывается следующая: неизвестная преступница переклеила фотографию в паспорте Цыганковой. Вышла за Ковригина замуж, легализовав тем самым свое положение. Затем супруги развелись. У лже-Цыганковой к тому времени созрел замысел преступления и, думаю, появились сообщники.
Михал Михалыч, сомневаясь, пожал плечами.
— Другая версия, — продолжала Нина. — Преступление совершено по предварительному сговору с работниками сберкассы — прошлыми или нынешними — и при их участии.
— Не исключено, — кивнул генерал-майор.
— Столь квалифицированно, — рассуждала Вересова, — организовать кражу могли в том число и лица, ранее судимые за аналогичные преступления. Таким образом, в информационных центрах могут быть данные о них. Пока все.
— Сколько дел у вас сейчас в производстве? — обратился к ней генерал-майор.
— Три, Виктор Иванович, — ответила та. — И сразу буду просить об отсрочках, предупреждаю заранее.
— И все же, — вздохнул генерал-майор, — придется возглавить группу. Что касается других дел, направим вам двух следователей из районов и Постникова. Вопрос об отсрочках тоже обещаю с прокуратурой уладить.
Нина молчала.
— Итак, — добавил генерал-майор, — в группе у вас Дивеев, сотрудники райуправления во главе с Михал Михалычем. Понадобятся дополнительные силы — постараемся выделить. Успеха вам. Все свободны.
Все участники группы собрались в небольшом кабинете Вересовой.
— Оставим за всеми прежние линии, — говорила Нина. — Аппарату Михал Михалыча — отработку подучетного элемента. При этом следует особо тесно контактировать с научно-техническим отделом. Если ваши данные и данные НТО совпадут, считаем — повезло. Еще на вас работники сберкассы. И прошлых лет, и нынешние.
— Приличный объем, — промолвил Михал Михалыч.
— Дивеев, — продолжала Вересова, — вплотную займется бывшим мужем этой Цыганковой. Ковригин может дать ценные сведения. Кстати, что у него за рейс? Поподробнее.
Майор открыл блокнот:
— Ленинград — Омск — Красноярск. Там сутки отдыха. Затем Якутск, Петропавловск-Камчатский, Хабаровск, Благовещенск, Иркутск. Снова сутки отдыха. Далее Томск и Ленинград.
— Ничего себе колечко по стране, — покрутил головой Михал Михалыч.
— Может, через руководство Аэрофлота вызвать Ковригина, опросить? — предложил Дивеев. — Не дожидаясь окончания его рейса. А?
— Полагаю, что преждевременно, — возразила Нина. — Попробуем лучше получить фотографии знакомых Ковригина. А теперь о деталях…
Из следственного управления Дивеев с Ниной вышли, когда занялись сумерки.
— Пройдемся немного, — предложил он. — Проветримся.
— С превеликим удовольствием, — кивнула та.
Перейдя Литейный проспект, они неторопливо направились по набережной Кутузова. В это время вспыхнули прожектора подсветки, озарив своим сиянием шпиль Петропавловки, стрелку Васильевского острова, особняки набережной…
— До чего ж красиво! — вздохнула Нина, остановившись напротив решетки Летнего сада. — Сколько ни смотрю, а привыкнуть все равно невозможно. Решетка фельтеновская как хороша!
— Да, — согласился Дивеев. — Чья, ты говоришь, решетка?
— Фельтен ее делал, Юрий Матвеевич Фельтен. Вот сейчас Старый Эрмитаж будем проходить — тоже его работа. В восьмидесятых годах восемнадцатого века закончил.
— Все-то ты знаешь, — уважительно хмыкнул Дивеев.
— В особенности кто такая лже-Цыганкова.
— Ничего, узнаем со временем.
Пройдя вдоль Зимней канавки, пересекли Дворцовую площадь, оказались на Невском. Прогуливались неторопливо, с удовольствием вдыхая прохладный вечерний воздух.
— Слушай, зайдем минут на пять, — Андрей кивнул на окна небольшого кафе-мороженого.
— Неловко. Там же одна молодежь…
— Не робей! — Майор шутливо подтолкнул Нину к входу. Войдя, он указал на столик в углу, откуда выходила стайка девочек, а сам отлучился к стойке.
— Прошу! — Вернувшись, он поставил на столик две креманки с шариками мороженого. — Секунду… — И на столе появились два фужера с пузырящимся шампанским.
— Это еще зачем? — попыталась возразить Нина.
— Дело в том, уважаемая коллега, — поднял тост Дивеев, — что сегодня мы принялись за наше юбилейное совместное дело. Тридцатое!
— Неужели? — ахнула та и, прикинув в уме, согласилась: — Действительно.
Чокнулись… Нина с удовольствием ела мороженое, Андрей поглядывал на нее. При неярком освещении лицо женщины выглядело совсем юным.
— Что-нибудь не так? — забеспокоилась Нина, поймав его пристальный взгляд.
— Все в порядке, — заверил тот, поглощая свою порцию. — Просто сижу и любуюсь. Красивая ты!
— Татьяна у тебя не хуже, — ответила она.
— И что в свое время за меня не пошла? — закручинился Дивеев.
— Сам виноват. Нашел когда объясниться: мы уже с Юрой сочетались и я даже… на третьем месяце была.
— Что в своем Юре нашла? Тихоня такой в домашних тапочках.
— Вот и прекрасно, — убежденно ответила Нина. — Именно это мне и нужно. Супермены, знаешь ли, на работе надоели. Да я сама супермен. Ты даже не представляешь, как муж бытовые тылы обеспечивает, — горячо продолжала она. — Именно он дал развернуться моей личности. Быть может, в ущерб себе. Юра ведь пианист талантливый… Кстати, вернемся лучше к нашим делам.