Я отвечаю за свою страну
Шрифт:
— В милицию обращались?
— А как же! Неоднократно. Участковый наш — капитан Игнатьев — душевнейший человек. Очень серьезно занимался моим вопросом. В засаде сидел с дружинниками… Но все безрезультатно.
— Вы, Петр Семенович, сами кого-нибудь подозревали?
— Нет. Жизнь я прожил скромную, но достойно. Считаю: врагов у меня нет и быть не может. Видимо, просто хулиганы. — Старичок сокрушенно развел руками.
— При телефонном разговоре вы обещали принести записки «от булыжников», — напомнила Нина.
— Да, вот обе сохранились. — Он протянул помятые листки бумаги.
— Пока оставлю у себя, — взглянув на текст, заметила Вересова. — Почерк явно измененный. Ну а дальше события как разворачивались?
— Понятно, надоело мне все это. И я решил меняться, — говорил Петр Семенович. — Пошел в райжилобмен. Там девушка-инспектор, такая любезная… Сразу вариант мне и предложила. На ваш дом, говорит, спрос есть. Новая квартира оказалась в тихом месте, метражом чуть больше моей. Поменялся я с одним молодым человеком. Очень заботливый, даже переезд организовать помог…
— А как ситуация в новой квартире?
— Прекрасно. Никто больше не беспокоит.
Ефим Ковригин с сосредоточенным выражением лица шел по людному проспекту. Завернул в булочную, купил и положил в портфель белый батон и буханку черного. При выходе лицом к лицу столкнулся с Елизаветой Ивановной.
— Ефимушка, здравствуй! — узнала она своего бывшего соседа.
— Тетя Лиза! — удивился тот. — Тысячу лет. Какими судьбами в наших краях?
— К куме вот приезжала. А теперь домой… Как здоровье твоих?
— Спасибо. Нормально. Ваше как?
— Какое здоровье в наши-то годы. Поскрипываю… А что не зайдешь никогда по старой памяти? На чаек бы, а? Совсем соседку свою забыл.
— Не забыл я вас, тетя Лиза. Честно — вспоминаю. Да все дела, дела. Из рейса в рейс.
— Ну уж у кого дела, так это у нас, — полушепотом проговорила Елизавета Ивановна. — Такие дела — не приведи господь.
— Да чего мы стоим? Сядем на скамейку или ко мне зайдем? — предложил Ефим. — Тут недалеко.
— Лучше сядем. А к тебе в другой раз. Сегодня нагостилась уже, — вздохнула Елизавета Ивановна.
Они заняли скамейку на бульваре — невдалеке от станции метро.
— Уж извини, если старое помяну, — с интонацией сказительницы начала Елизавета Ивановна, — а только речь насчет Гальки твоей пойдет. Так вот: бандиткой она оказалась и сберкассу ограбила.
— Да знаю я это, тетя Лиза, — с досадой ответил Ефим. — Вызывали уже к следователю, интересовались. И рад бы я помочь товарищам, да нечем. После развода всего раз с Галиной виделись. Мотает ее где-то, аферистку… Опять дурака какого-нибудь вроде меня найдет и околпачит.
— Ох, и настрадался же ты с ней, Ефимушка, — сокрушенно покачала головой старушка.
— И не говорите, тетя Лиза, — вздохнул Ковригин. — Но ничего: найдут ее! Куда денется! И за все тогда ответит.
— И то верно, — согласилась Елизавета Ивановна. — Куда ж ей, бандитке, деться? Ведь фото Галькино у всех милиционеров имеется.
— Какое фото? — насторожился Ефим.
— Да ее же, Гальки… Эта следовательница как пришла, так много снимков разложила. Средь них Галька твоя. Сразу ее узнали: я и соседи. Большие такие фото — и профиль, и лицо.
— Как же так? Не может быть!
— Вот те крест. У соседей спроси. Все, как один, ее признали, — подтвердила старушка и, сочувственно вздохнув, заметила: — Жалеешь ее, стало-ть, по старой памяти…
— Дела… — протянул Ефим, отвечая своим мыслям. — Ну, что же, тетя Лиза. Рад был встретить. Загляну, может, на днях, поговорим. Давайте провожу вас до метро.
Они поднялись и, продолжая беседовать, пошли по бульвару.
За окнами было темно. Большие настенные часы, освещаемые неяркими бликами уличного фонаря, показывали начало второго.
Настойчивый телефонный звонок, раздавшийся из прихожей, разбудил Вересову. Стараясь не потревожить мужа, она соскользнула с кровати и, накинув халат, вышла в коридор. В трубке отчетливо слышался голос Дивеева:
— Нинуля! Привет! Началось.
— Что началось? — не разобрала та со сна.
— Они клюнули. Заглотнули приманку.
— Каким образом?
— Наш знакомый внезапно выехал в Выборг. Возможно, для встречи с тем… Ребята еле успели вслед.
— А если он захочет ликвидировать того как важного свидетеля?
— Характера не хватит, — уверенно ответил Дивеев. — Здесь просто испуг, реакция на неожиданность. Ну а криминала не допустим.
— Нужно ехать, — решила Нина. — А то наломаете без меня дров. Заезжайте за мной.
В пижаме вышел Юрий, привычно спросил:
— Снова вызывают?
Она кивнула.
Машина быстро шла по ночному Средневыборгскому шоссе. В свете фар мелькали придорожные гранитные валуны, стволы сосен. Местность была холмистой — «Волга» то брала подъем, то устремлялась вниз.
Нина сидела рядом с водителем. Сзади устроились Дивеев и двое оперативных работников.
— Года три назад мы с мужем и дочкой сюда за грибами ездили, — вспоминала Вересова. — Юра за рулем. Вдруг удар. Сбили зайца, дорогу перебегал. Машка до сих пор как вспомнит, так в слезы.
— Жаль зайчишку, — отозвался Дивеев.
— А всякая нечисть живет — и ничего, — невпопад подхватил беседу пожилой водитель. — И нам из-за них по ночам покою нет.
— Ничего, Петрович, приедем в Выборг — поспишь в дежурке, — успокоил его майор.