Я побит – начну сначала! Дневники

Быков Ролан Анатольевич

Но говорили! Боже! И кто: Ордынский, Панфилов, Хуциев, Воинов, Строева, старый рабочий, учительница, редактор телеобъединения, Степанов (Сахаров опоздал). Хвалили очень. Было искренне, взволнованно. (Надо бы достать стенограмму, это первое обсуждение, которое записывалось стенографистками.)

Приглашаю – не знаю, кто придет. Беру аванс 1500 руб (больше Досталь не дал). Где брать денег на Ленинград и поездку – не знаю.

Мое волнение – работа, Борьба – унылых будней ряд. А страсть – щемящая забота Дней умирающих подряд. И даже тайна вдохновенья Не вспышка, а глухой удар, Бездымный

внутренний пожар В закрытой капсуле сомненья.

26–27.01.84 г

Поддался! Поддался первым впечатлениям, что скажут, где, как? Что будет на МК? Все бесит. И нет помощи. Совсем. У Лены все сразу сложнее. А тут еще Паша заболел. Температура 38! Очень хочется, чтобы он был на премьере. Но ведь он же не выздоровел и еще больше захворает. Ах, как жаль. И Олег пропал. У него четыре выходных – не звонит. Хорошо ли это?

07.02.84 г

Рассказ в Обнинске.

Девочка пришла из детского сада и рассказала, что ей «Танечка сказала, что у ее мамы любовник телевизор украл».

(Какое расстояние от Клеща [112] : «У моей жены любовник был, ловко, шельма, в шашки играл»… и от ситечка Бендера.)

Бессонница капризна и глуха, Ей завтрашнее утро безразлично; Приди ко мне, мелодия стиха, Дождемся утра вместе, как обычно. Отыщем вместе слов созвучных ряд, Отыщем связь созвучий с тайной смысла, Бессоннице к лицу простых стихов наряд, А то она тоской над теменем повисла. В раздумия оденем и тоску, Печаль замрет лирической строкою, Я стану рвать от сердца по куску, И заструится мыслей кровь рекою! И поплывут по кровяной реке Сто алых парусов из дали в дали, Как ветерку, послушные руке, Несущиеся в даль святой печали. Сто алых парусов послушно вдаль уйдут, И сладкими безвкусно тут же станут, И пусть их паруса стыдливо опадут, Но я вычеркивать их, право же, не стану. Хороший вкус к хорошему куску, Когда же черств сухарь, ваш вкус лишь сердце гложет, Плывите, паруса, гоните прочь тоску, И пусть их алых сто! И пусть им Бог поможет!

112

Герой пьесы М. Горького «На дне».

08.02.84 г

Мы в Пензе. Концертов будет много. Прибавилась еще программа общества «Знание». Нагрузка большая. Очень беспокоюсь по поводу московских дел.

Пенза. Из этих мест Лермонтов, Радищев, Белинский. 700 километров от Москвы. Поволжье.

Рассказ председателя профкома завода о заседании в исполкоме по теме «Семья и школа».

«Они – шефы. Они могли бы оборудовать для подшефной школы технические кружки и т. д. Но! За год, правдами и неправдами, мне могут провести через рогатки банков 2 тысячи рублей. А надо 10 тысяч и больше. Вот, договорились с директором школы об оркестре – 3 тысячи рублей. Мы выделили – банк не разрешает».

(Вот оно что! Это – в дополнение к закрытым для детей клубам!)

Биологические роботы – это философская тема времени. Массовая культура, «роботизация» людей. Только… как бы это сказать?.. Наши биороботы не хотят именно работать.

В «Зеркале для человечества» (кстати, очень плохое название) пока все чужое. В замысле есть что-то от прожектерства Гольдина. Нужна какая-то святая по простоте мысль, упрощающая всю организационную часть фильма.

Хотелось бы живую картину жизни соединить со столь же живой жизнью Богов. Чтобы Зевс Громовержец мчался на колеснице по небу, чтобы колесница подпрыгивала на ухабах облаков, чтобы понятно было, как Боги живут и дышат и т. д. В этой реальности хотелось бы воссоздать миф о Персее.

11.02.84 г

Умер Юрий Владимирович Андропов. Траур явно не переплескивается через край. На экранах телевизора – репортажи митингов из разных концов страны: темные массы, на лицах испуг, ораторы говорят довольно проникновенно. Председатель комиссии по похоронам – Черненко. (Председателем комиссии по похоронам Брежнева был Андропов.)

На душе скребут не кошки, а тигры. Его очень жаль. И очень жаль тех начинаний, которые были. И очень жаль, что спасение «Чучела» осложнилось.

Хотя – посмотрим, что из этого произойдет. Как будто расложен весь пасьянс, и не поможет ли теперь Ермаш.

Очень важно, чтобы состоялось обсуждение 15-го февраля. Надо настроить на это всех в Союзе. Надо встретиться с Ермашом. И надо позвонить В.В. Шарапову…Или отправить ему письмо с еще большей благодарностью.

Боже, как надоело все! Как надоело!

13.02.84 г

Как важно, Господи, быть человеком, иметь близких людей, милосердных, понимающих тебя. Удивительное качество, почти мистическое – проживание пика жизни и ощущение, что место твое вдруг занято. А ты уже вовсе не ты, а совсем наоборот. Как важно, о, Господи, найти в себе силы, оградить себя, очертить вокруг себя мистический круг. Но не из обиды. Круг обиды впивается в тебя иглами и шипами, и ты вовсе не огражден, не очерчен. Неужели есть уверенность, что все так и будет, – или это разрушительство? Стихийное или подсознательное – пусть все рухнет? Дом, отчего же ты не крепость? [113]

113

В этот период Быкову показалось, что я занята только Пашей. Ошибочное представление, продиктованное его настроением.

Секретарь ЦК КПСС – К.У. Черненко (?). Что это для всех? Что для картины? Что он для меня? – поглядим. Я не думаю, что что-то резко сразу поменяется или повернется к Брежневу. Это время будет иметь продолжение. Наверняка.

Хочется ли мне сейчас ехать во Францию? [114] Даже не знаю. А что будет с картиной? Ведь эти бандюги (Сизов и Ермаш) и отстранят, и своими ножницами все сами сделают.

Какая тоска! Какое одиночество! И голова тупая и плоская, и мысли вялые, беспомощные, безликие.

114

Подруга наших друзей сделала нам приглашение, и мы должны были вдвоем уехать на два месяца во Францию, но пробыли там 40 дней, т. к. не отпускало нас «Чучело» на более длинный срок.

Я, видно, болен не на шутку, Я, видно, спятил наконец, Мучения надел венец, А дело-то на самокрутку. Перекурить бы это все, Покрыть бы трехэтажным матом, И встать в свой ряд опять солдатом, А я уперся, как осел. Ну, не осилил я, не смог! Ну, не сумел! Подохнуть, значит? Нет, встану! Встану – видит Бог! И ничего, что чуть поплачу…

14.02.84 г

Кубисты предвосхитили наше сегодня: люди, сбитые в прямоугольники построений, – какая-то естественность конечной массовости. Геометрия толп проявляется как черта организованности. Стремление к организации – закон структуры, это жизнеспособность структуры. Толпы, массы выплеснули на поверхность тайну стихии жизни, сделали ее зримой. Это – «подсказка» людям, науке, разуму… Похороны Андропова на Красной площади. Организованность уважительна. Она как бы этична. И она объективно – показательна.