Я побывал на Родине
Шрифт:
Я не то заснул, не то забылся, помню только что на дворе светало, сквозь окно был виден кусок неба, совершенно чистого, когда жена сказала мне, что на следующей остановке нам нужно слезать. Это не был еще Краснодар, это была станция Кавказская, где нам предстояла пересадка. Станция была целехонька, и это нас порадовало и подбодрило — неизвестно почему. Здесь даже не было особенно грязно. Поезд на Краснодар отходил только в восемь часов вечера. Захотелось основательно вымыться и по человечески поесть. Первое намерение мы осуществили кое-как, а второе обошлось нам почти в двести пятьдесят рублей, и то лишь потому, что я сбегал на городской базар, где все стоило дешевле, чем возле станции…
Подкатил какой-то
Место нашлось, даже довольно просторное, и милые ребята не расспрашивали нас, кто мы и куда едем. К утру мы прибыли в Краснодар. Конечная цель нашего путешествия была достигнута. Мы поблагодарили призывников и сопровождающего офицера и вышли со станции. Мать моей жены жила довольно далеко и поэтому мы подрядили человека с ручной тележкой довезти наши вещи за двадцать рублей, при условии, что я буду подталкивать тележку сзади.
Моя жена быстро пошла вперед, а мы поплелись позади. Я понимал состояние жены, ей не терпелось попасть домой, она хотела встретиться с матерью без свидетелей…
Когда мы притащились к дому моей тещи, жена стояла на улице, поджидая нас. У нее был расстроенный вид. Ее матери здесь нет, соседи не знают, где она и предполагают, что она переехала в Ейск. Говорили, что она вышла второй раз замуж.
Одна соседка приняла нас с великим радушием, даже с радостью. Мы у нее хорошо вымылись, поели и выспались. Тут мы в первый раз с самого начала нашего путешествия, смогли искупать ребенка — первый раз за семь недель, проведенных в пути. Соседка, да и мы сами диву давались, как этот несчастный ребенок выдержал такие мытарства. Это было самое настоящее чудо. Не счесть, сколько погибло маленьких детей возвращенцев — они умирали, как мухи.
У родни
Вечером того же дня мы отправились к дедушке моей жены. Это была родня с отцовской стороны. Родители моей жены были в разводе. Отец ее до сих пор находился в армии. Итак, мы отправились к старикам. Я шел, задумавшись. У бывшей соседки жены меня приняли очень хорошо, несмотря на то, что я иностранец. Но как примут меня люди, для которых я без их ведома стал родственником — это совершенно другой вопрос. Моя жена тоже сильно волновалась.
Когда мы пришли во двор дома, где жили дед и бабка жены, то увидели в окне их квартиры свет. Они жили на первом этаже. Стоя у дверей, можно было видеть через окно внутренность комнаты. За большим круглым столом сидел старик, двое детей лет пяти-шести и молодая женщина. Семья ужинала. Посреди стола стояла керосиновая лампа. Мы стояли перед дверью и смотрели. Жена не решалась постучать. Занятые разговором, люди в комнате не замечали нас. Я толкнул легонько жену: постучи. Так как она все еще не решалась, я постучал сам. Дед спросил:
— Кто там?
Я отворил дверь и подтолкнул жену. Она вошла в комнату. Я остановился в дверях. Присутствовавшие в комнате застыли неподвижно, с растерянными лицами.
— Аллка! — вскрикнула вдруг женщина и кинулась целовать мою жену.
Старик бросился в соседнюю комнату и сейчас же вернулся вместе со старухой, бабкой моей жены, успевшей расплакаться от волнения и радости.
— Что это у тебя на руках? — спросила женщина, приходившаяся моей жене теткой.
— Дочка, — ответила моя жена, по лицу которой текли слезы, хотя она не переставала как-то растерянно улыбаться.
— Дочка, говоришь… А где же твой муж?
— Вот стоит, — указала жена на меня. В горячке меня и не заметили, а я и не подумал обижаться. Я хорошо понимал чувства этих людей.
На нас набросились
Тогда вопросы посыпались уже просто градом. Всем не терпелось узнать, как мы с женой впервые встретились, где побывали и т. д.
За разговорами просидели мы до поздней ночи, и мне думается, что мои новые родственники в результате этой беседы получили более-менее связную картину нашей зарубежной жизни и путешествия.
В свою очередь мы узнали, как они тут жили, в частности — что мать моей жены вышла замуж за железнодорожника, служащего в депо станции Ейск. Там они и жили. Однако ни адреса, ни новой фамилии моей тещи нам узнать не удалось.
Мы едем в Ейск
Отдохнув дня два, мы собрались ехать в Ейск разыскивать мою тещу. Дед сходил к управляющему домом (я впервые услышал словечко «управдом»), который оказался хорошим человеком и сам вызвался устроить нам временную прописку в милиции. На следующий день пришел к нам милиционер (я впервые услышал словечко «мильтон»), который потребовал мои документы и списал с них все, что ему требовалось.
Дед дал мне триста рублей и подробно объяснил, как купить билеты. Это довольно сложная история. Сначала я должен попытаться купить билеты в кассе. Вероятно, это не удастся. Тогда нужно попробовать купить билеты «на руках», т. е. у перекупщиков. Если же и эта попытка не увенчается успехом, то следует сговориться с проводницей одного из вагонов поезда, идущего в Ейск, и она за известную мзду нас провезет.
Все эти советы были очень ценными. Я все еще не мог привыкнуть к тому, что здесь все не так, как на Западе и что даже железнодорожные билеты продаются на рынке, как другой товар, причем — следует торговаться. В кассе, как и следовало ожидать, билетов не оказалось. Повертевшись немного возле кассы я нашел человека, продававшего два билета в Ейск. Он хотел за два билета триста шестьдесят «морей». Я впервые узнал одно из названий рубля. У меня было только триста рублей, но торговец не уступал. Так как нам во что бы то ни стало нужно было уехать, то я приобрел только один билет, решив отдать его жене, а сам уж я как-нибудь проеду «на черную»…
Спрятав купленный билет, как какое-нибудь сокровище, я принялся разыскивать Ейский поезд и нашел его на одном из запасных путей. Мне нужен был вагон номер первый, так как имевшийся у меня билет годился для посадки именно в этот вагон.
Из этого вагона вышла молодая женщина. Я спросил, не она ли проводница. Она ответила утвердительно, и я предложил ей вышеизложенную комбинацию с билетом, вернее без билета или с одним билетом на двоих.
Проводница отвечала, что она сама этого сделать не может, но что мне следует обратиться к начальнику поезда, который стоял неподалеку.
Подходя к начальнику я услыхал, как он страшно ругал какую-то проводницу. Он был буквально вне себя и выражался такими словами, что у меня волосы стали дыбом на голове. Я постеснялся тревожить такого расстроенного человека и положил себе вечером постараться уехать «на черную», не прибегая к содействию железнодорожной администрации.
Забрав с собой часть вещей, а прочее оставив у родни, мы отправились на вокзал. Картина посадки ничем не отличалась от описанных выше. Надо думать, что на всем громадном пространстве Советского Союза это делалось одинаково. Усадив жену, я стал подыскивать способ уехать и самому. Я заметил, что на буферах сидело и стояло множество людей, и, выбрав место, не так густо облепленное, взобрался на буфер. Мне даже помогли. Но не успел я устроиться на буфере покрепче, как послышался крик: