Я помню Паллахакси
Шрифт:
– С такой ногой ты далеко не убежишь, – заключила она, разглядев мою щиколотку.
– Мне нельзя оставаться в Иаме.
– Это мы уже заметили, – сказал Смит. – Так как там насчёт убийства?
– Точно не знаю. Но думаю, меня обвиняют в смерти отца.
– Бруно? Что за чепуха. Вы же прекрасно ладили, разве не так?
– Да, конечно, – выдавил я, с трудом сглотнув.
Смит вздохнул и уселся по другую сторону жаровни.
– До Тотни ещё куча времени. Лучше расскажи нам все с самого начала.
Когда я закончил рассказ, уже близился полдень. Смит пребывал в молчаливой
– Эта девушка, – сказала она, убедившись, что я окончательно замолк. – Она ведь твоя свидетельница?
– Я не хочу впутывать Носс-Чару в это грязное дело. Лонесса будет вне себя! Она терпела меня лишь потому, что симпатизировала моему отцу.
– Лонессу вполне удовлетворит извинение. Нрав у неё крутой, но она способна разумно оценивать факты, – уверенным тоном заявила Смита.
– Не думаю, что Станс и его банда пожелают выяснять моё алиби.
– А ты их перехитри. Признай перед всей общиной Носса, что ты был не прав, подозревая их человека в убийстве. Тогда Чара встанет на твою сторону и расскажет всему Иаму, что вы катались на лодке, когда твой отец был убит.
– Но… Ведь она с побережья! И женщина. Кто ей поверит?
Смит издал короткий смешок.
– Послушай меня, мальчик. Я водяная ящерица из Фала, и я мужчина. Смита – земляной червяк из Алики, и она, как ты уже мог заметить, женщина. А вон там с вожжами сидит Вилт, и он лорин. И однако мы держимся вместе и прекрасно ладим друг с другом. Ты думаешь, мы все сумасшедшие? А мы считаем, что это совершенно нормально.
– У нас есть сын, он живёт в Тотни, – сообщила Смита.
– Отправляйся в Носс. Помирись с рыбаками. Чара примет твою сторону, уж поверь мне, – заключил Смит, вставая. Он подошёл к задней стенке фургона и раздвинул шкуры. – Ракс! Взгляните-ка на это.
Кучка мужчин с копьями, ведя в поводу верховых локсов, следовала за нами на почтительном расстоянии. Охотники не торопились, поскольку в том не было нужды.
Локсы отнюдь не скороходы, но обладают огромной силой. Пара локсов, запряжённых в фургон, без особого труда сохранит дистанцию между собой и всадниками. Проблема возникнет лишь тогда когда нашим локсам придёт время попастись. Тогда пара встанет как вкопанная и приступит к объеданию придорожной растительности – тогда уже никакие вопли и пинки не сдвинут животных с места.
Смита спокойно раздала тарелки с жареным мясом и овощами.
– Времени у нас достаточно, – заметила она. – Локсы недавно поели.
– Мы что-нибудь придумаем, – заверил Смит.
Я бы предпочёл услышать нечто более конкретное, но пища была как нельзя кстати. Я не ел уже целые сутки и опустошил тарелку за несколько секунд. Смита дала мне добавки. Вилт между тем сосал какую-то жидкость из подвешенного на крюке не слишком чистого бурдюка.
Поев, я начал обдумывать ситуацию.
– Но если они догонят фургон и найдут меня… Свидетели им совершенно ни к чему.
– Конечно, если твоя теория верна. – Смит тонко усмехнулся. – Но тебе я доверяю больше, чем Стансу,
В середине дня мы въехали в лес, и ветви анемонов с надеждой потянулись к фургону. Смит прошёл вперёд и взял вожжи у Вилта. Смита напялила на лорина меховую накидку и опустила капюшон, и то же самое она проделала со мной. Фургон продолжал углубляться в темнеющий лес.
Я поглядел в щёлку: погоня следовала за нами примерно в сотне шагов, сохраняя дистанцию. Понятно, что Станс не хотел оскорблять кузнеца насильственным обыском, ведь без его помощи все наши орудия труда быстро придут в негодность: дядя со товарищи будут играть в эту игру до самой ночи, а после догонят фургон и согласно традиции попросят погреться у нашей жаровни.
Но получилось не так, как они рассчитывали.
– Давай, Вилт, давай! – выпалила Смита.
Лорин, оттолкнув меня, выпрыгнул на дорогу и вполне человеческим аллюром метнулся в заросли по левую руку от нас. Охотники торжествующе взревели и, побросав своих локсов, ринулцсь За ним. Вскоре они пропали из виду.
В самый последний момент я заколебался.
– Они не обвинят вас в пособничестве?
– Нет, – сказала Смита, вручая мне узелок с едой. – Вилт побегает и даст себя поймать. Они приведут его сюда, а мы скажем, что Лорин отправился в убежище за молоком и сильно испугался, когда за ним погнались.
Я не понял, как можно раздобыть в убежище молока и как лорин сообразил, что ему надо делать, но времени на разговоры не оставалось.
– Спасибо, – поблагодарил я и спустился на дорогу. Широкое лицо Смиты нависло надо мной.
– Иди в Носс. Повинись. Потолкуй с девушкой.
– Обязательно, – пообещал я. – Ещё раз большое спасибо.
Я свернул в лес по правую сторону дороги и захромал на юг, оберегая ногу, отбрасывая в сторону любознательные ветви анемоновых деревьев. С анемонами надо обращаться грубо, но не слишком, это вам скажет любая стригальщица.
Солнце стояло ниже, чем я думал. Скоро взойдёт Ракс, а значит, мне придётся провести ночь в лесу. До Носса ещё целый день ходьбы, и на этом пути, насколько мне известно, нет никакого жилья. Правда, Смита щедро снабдила меня шкурами, но этого вряд ли хватит. Даже охотники Станса, невзирая на утеплённые тенты, собираются ночью у центрального костра, бдительно приглядывая друг за другом. Но я-то оставался один, без тента и костра, и шансы на то, что меня охватит безумие, были как никогда велики.
Я ощутил страх, но взял себя в руки и огляделся. Лес был уже не такой густой, и в нескольких сотнях шагов к югу виднелся небольшой холм с низкой порослью наверху. На его вершину я взобрался уже почти без сил. Щиколотка пульсировала невыносимой болью. Солнце спустилось к горизонту, кругом лежали длинные тени. Я зажмурил глаза и вознёс краткую молитву Фа, что говорило о явно необычном состоянии моего духа.
Потом я открыл глаза и увидел простиравшуюся к югу пустошь. Моховые болота, низкие холмы, небольшие купы деревьев. Кое-где струйки ручьёв, а на горизонте краешек моря. Ни домов, ни даже дымка. Никаких признаков человеческой жизни. Ничего.