Я понял Японию. От драконов до покемонов
Шрифт:
Вполне вероятно, местные жители всегда ощущали свою непохожесть на окружающий мир с самого момента знакомства с ним, и эта особенность чувствуется при изучении истории этой страны. Как мы увидим, отношение японцев к иностранцам было противоречивым и сильно менялось в разные времена – от комплекса неполноценности до чувства превосходства, но географическая изолированность, безусловно, наложила большой отпечаток и на внешнюю политику страны, и даже на то, как сегодня японцы воспринимают себя в этом большом мире.
А теперь, когда место действия обозначено и все самые общие предпосылки известны, время начинать неспешную и увлекательную историю о том, как на далёких островах появляется удивительная цивилизация, так непохожая на все другие и удивляющая этот мир даже тогда, когда, кажется, сделать это не так просто.
Когда-то
Уровень мирового океана был тогда предположительно на 140 метров ниже нынешнего, современные острова были единым массивом суши, а территория Японии была соединена с материком сухопутными путями. По ним и начинают постепенно перебираться на будущий архипелаг его первые обитатели, открывая новые земли. И приходят они с севера.
Задолго до того, как в плавильном котле самых разных этнических культур сформировался такой этнос, как «японцы», и за долгие тысячелетия до начала христианской эры, на севере Японии (или, точнее, той территории, которую мы сейчас называем этим словом) расселился причудливый народ неизвестного происхождения – айны.
Хотя многие книги и источники утверждают, что айны населяли всю Японию, наиболее поздние исследования говорят о том, что область их обитания была всё же ограничена севером – современным островом Хоккайдо и регионом Тохоку – северо-востоком острова Хонсю. То есть, может, кто-то из них и добирался случайно до равнины Канто, где сегодня располагается столица страны, но массового характера это не приобретало.
Айны – народ столь же удивительный, сколь и не похожий на японцев – уж скорее они похожи на русских. Хотя бы тем, что они были высокого роста, носили бороды и усы и поклонялись медведям [2] . Впрочем, их происхождение до сих пор вызывает вопросы: найдены некоторые генетические сходства с коренными народами Сибири и Дальнего Востока, в частности, с чукчами и ительменами (камчадалами), но по многим антропологическим показателям айны отличаются и от них, и от японцев, и от австронезийцев.
2
Археолог и специалист по айнам, профессор университета Хоккайдо Като Хирофуми однажды в личной беседе в качестве примера близости русской и айнской культур привёл в пример сказку «Три медведя». По сюжету, как мы помним, Маша попадает в дом к медведям и обнаруживает, что они спят на кроватях, сидят за столами и едят из тарелок – т. е. являются абсолютно антропоморфными по многим признакам. Примечательно, что ни одно другое животное в русских сказках не может вести себя как человек. Все другие звери (зайцы, волки, лисы и т. д.) – это просто звери, а медведь – явно чуть больше, чем просто животное. Так и айны верили в то, что боги могут являться в наш мир, принимая медвежье обличье.
Основными их занятиями были охота, рыбалка да сбор ягод и кореньев в местных лесах. Охотились на оленей, барсуков, зайцев и лис. На медведей тоже, но к ним относились с особым почтением. Те считались воплощениями на Земле духов камуи, которые даруют людям благополучие, значит, обращаться с ними следует особо. В этом отношении примечателен обряд иомантэ (на айнском языке это означало «провожание домой»), когда маленькие медвежата жили в деревне в особой клетке, за ним ухаживали, кормили и расчесывали шкуру – и всё для того, чтобы потом торжественно принести в жертву. Считалось, что духи медведей, поднявшись на небо, расскажут остальным камуи о том, как хорошо на Земле (а именно – в этой деревне), и те тоже захотят туда спуститься и одарить жителей счастьем и благополучием.
Удивительно выглядели и айнские женщины: у них была традиция наносить татуировки вокруг рта, образуя несколько жутковатую улыбку, напоминающую бэтмэновского Джокера.
Семья айнов в традиционных одеждах. Фото студии сестёр Герхард. 1904 г. Исторический музей
В итоге история оказалась по отношению к айнам не слишком добра. Японцы, не особо жалующие чужаков, тем более столь заметно отличающихся от них, начиная с VI столетия с айнами последовательно боролись, постепенно отодвигая границы их обитания всё севернее и севернее [3] . В какой-то момент те оказались вытеснены на северный остров Хоккайдо, где платили дань одному японскому княжеству, но в обмен на это относительно спокойно жили, охотились, ловили рыбу и поклонялись медведям: японскому правительству тогда особо не было до них дела. Однако, когда началось освоение Хоккайдо, айнам снова пришлось подвинуться, и это стало концом этого этноса в его чистом виде.
3
В этом отношении судьба айнов перекликается с судьбой коренных американских индейцев, которых европейские завоеватели загнали в резервации или ассимилировали.
Сегодня редкие оставшиеся айны ассимилировались и встроились в японское общество, стали художниками и артистами, обзавелись японскими семьями, почти потеряв ту самобытность, которой всегда гордились. А японцы, наоборот, теперь спохватились, стали изучать айнский язык и мифы, посвящать им выставки и открывать музеи и культурные центры. Даже обнаружили, что многие слова в языке, и в частности топонимы, в их стране имеют айнские корни.
Этот древний период японской истории, о котором идёт речь, называется Дзёмон. В мировой археологической науке его принято называть «каменным веком» (или неолитом), однако японцы предпочитают использовать свой термин, гораздо более поэтичный.
Слово дзёмон можно перевести с японского языка как «верёвочные узоры». Это необычное название появилось с лёгкой руки американского биолога Эдварда Морса, который изначально приехал в Японию изучать моллюсков, но в итоге прославился как археолог. В 1879 году он ехал на поезде из Иокогамы в Токио и заметил из окна странный холм. Заинтересовавшись, он со своими учениками провёл там раскопки и обнаружил «раковинную кучу» – доисторическую мусорную свалку на месте стоянки древних людей. Так в Японии начинается изучение истоков своей страны.
Кроме разных любопытных артефактов, ракушек и костей рыб и птиц, гарпунов и наконечников стрел, в раковинной куче были обнаружены черепки посуды, покрытой странными узорами, которые Морс назвал «верёвочными» (по-английски – cord-marked pottery). Японцы перевели это на свой язык, и так с подачи американского биолога это название получил целый период (при этом самый продолжительный в японской истории – примерно с 14 тысячелетия до н. э. по X в. до н. э.) [4] .
4
Долгое время считалось, что начало периода Дзёмон приходилось примерно на 3 тысячелетие до н. э., но недавние исследования доказали, что первая фаза каменного века в Японии началась значительно раньше.
Относительно веревки Морс был прав. Температура обжига керамики того времени была довольно низкой – около 600–800о (поэтому так мало посуды сохранилось: уж очень хрупкая), но зато на неё для красоты наносились узоры – или конопляными нитями, сплетёнными в верёвку, или просто ногтями. И если в начале дзёмон – это простой узор из горизонтальных полосок «ёлочкой», то с течением времени узоры становились всё более сложными, а декоративные элементы – всё более причудливыми.
Собственно, дзёмон известен в первую очередь своей керамикой – посудой, статуэтками людей и богов, чашами в виде пламени костра. Что в целом не удивительно: в регионе, где ещё нет ни государства, ни политики или экономики, керамика – одно из тех важных культурных достижений, которые определяют эпоху. (Иногда, впрочем, кажется, что даже когда есть и политика, и экономика, и все остальные государственные атрибуты, всё равно спустя столетия определять эпоху будет керамика или те культурные элементы, на которые современники не всегда обращают должное внимание.)