Я посажу тебя в клетку
Шрифт:
– Не ругайте? – повторил я, глядя на теперь еще и посеревшую Юльку. – Старалась? Где мои вещи?
– Н-на лоджии развесила. Ты же сам говорил – сушить там. Я запомнила.
Кивнул Дашке, чтобы она провела Ирину в зал, а сам сразу пошел на лоджию. Собственно, в ванной остались только потная майка и тренники. Даже если их испортить, то с чего бы мне ругаться?
Но по распахнутым дверцам шкафов в спальне, под ложечкой засосало.
И точно… Все мои белоснежные рубашки, трикотажные блейзеры, дизайнерские
И тут я не сдержался и громко захохотал.
Отомстила. Ведь отомстила мне коза! Гардероб за гардероб!
Ладно. Два-два. Но у меня сразу проснулся азарт к следующему испытанию.
Юлька стояла у меня за спиной, трогательно сложив руки у умоляющем жесте. Пытается разжалобить? Осознала, что ответочка прилетит повторно?
– Собирай всё это тряпье в мешок и повторно метнись к мусоропроводу, выброси.
Я демонстративно прошел мимо нее на секунду притормозив, чтобы внюхаться:
– Чем от тебя воняет?
– Вашим гелем для душа… Воняет, да? – тут же съехидничала она.
Я только хмыкнул и пошел на громкие визги, доносящиеся из зала.
– Это не пианино, - встретила меня Ира.
– Нет, - согласился я.
– Папа! Это так круто!!! Я так тебя люблю! – Дашка, не обращая ни на кого внимания, подпрыгнула на меня, обхватив талию ногами, и обняла за шею, тычась в колючую щеку, морщась, но не оставляя попыток поцеловать.
– Ну-ну, обезьянка, рад, что тебе понравилось. Приступайте.
– Э-э…
Ирина в растерянности переводила взгляд с меня на рояль и обратно.
– Обычно начинают с теории, с картонки нарисованными клавишами, пианино на крайний случай, хотя обычно берут синтезатор… Но рояль?
– А что не так? Я взял сразу рояль. По дешевке.
– Н-ну… Хорошо. Но будет громко.
Я махнул рукой, потому что в этом доме в звукоизоляцию квартир вбухали много денег еще в период строительства. О соседях я не беспокоился, а о себе не подумал.
А зря!
Но пока Ира что-то начала рассказывать дергающейся от нетерпения Дашке, я ушел на кухню, где с удовольствием навернул тарелку щей от Галины, и уже занес вилку над запеченными овощами с мясом, когда раздались первые громовые клацанья.
С «громко» Ира конечно поскромничала.
Из зала оглушительно, как раскаты грома, бряцало, блямкало, бацало и грохотало. Во всей этой какофонии звуков я четко разобрал только блеяние козы:
– ПРЕКРАТИТЕ!
Перекричала рояль? Да у нее сильные легкие, не вмешайся я, раскрутила бы папочку на спонсорство и пошла блеять на сцену, как Гузова. Ай да коза.
– Сейчас я выйду с этим мусором из квартиры, - в тишине продолжила она, - после вы продолжите.
Я извинился перед Галиной, которая уже попросилась
– Я с тобой! – сообщил козе, спешно натягивая ботинки и перехватывая у нее мешок с моими погибшими в непредвиденной схватке вещами.
– Зачем?
– Прогуляемся. Занятие на полтора часа. Как раз хватит времени выбросить мусор и заехать за Алиной. Покажу тебе где ее студия.
– А.
По факту из квартиры мы сбежали, но я уже стал гонять мысль, не купить ли мне картонку? Для тренировки пальцев и все такое.
Выбросив мусор между этажами, я перехватил козу, направившуюся к лифтам, и развернул ее к лестнице.
– Что, пешком?
– Разомнись. Твою задницу надо поддерживать в хорошей форме.
Она сначала презрительно хмыкнула, потом порозовела и губы растянулись в настоящей улыбке.
– Мне бы в тренажерку? – несмело закинула она пробный шар.
Я кивнул.
– Хожу по утрам. Могу брать с собой.
– А может я в свою, ты в свою? У меня вообще-то личный тренер проплачен.
Внутри внезапно поднялась волна раздражения. Странно, я ведь вроде решил, что не буду связываться с ней, но стоило всплыть личному тренеру, как неприятное чувство завладело голосом раньше, чем я успел подумать:
– Теперь я твой личный тренер, - даже не голос, а утробное злое рычание.
– Ну ладно, - легко и слегка кокетливо сдалась Юлька, а у меня осталось впечатление, что я только что был опрокинут этой козой на лопатки.
Глава 11. Девчачьи хитрости
Такого офигенного завтрака, как от тёти Гали я еще ни в одном дорогущем отеле не ела!
– Хочешь рецепт оладушек дам?
– Зачем? – удивилась я. – Я лучше готовыми поем. А самой – это не моё.
– Ага, не твоё, - засмеялась тётя Галя, двигая мне стакан с молоком. – На хозяина то глаз положила, а путь к сердцу не рассчитала. Пользуйся, пока рядом.
Я напряглась. Откуда этой бабе знать на кого и чего я положила? Вот бы она удивилась, если бы узнала, как ее хозяин два дня сидел в собачей клетке. Правда не размяк и не сдался. Но если бы я знала, что он убийца, то выбрала бы другую тактику…
– К сердцу всегда добираются те, кто хорошо готовят.
Я скривилась, разглядывая её сморщенные и неухоженные руки без кольца.
– Что же ты сама то ни одно сердце штурмом не взяла, а? Готовишь вкусно, а спишь одна?
Нож выпал у тёти Гали из рук. Она как-то странно охнула, тяжело оперлась на стол и с тоской на меня посмотрела.
– Схоронила я мужа. Вдова… А замену ему даже искать не пыталась – любой проиграет с тем, кто ушел, а любовь в сердце оставил.
Откушенный оладушек застрял в горле от ее слов, и я поперхнулась молоком.