Я познала хаос
Шрифт:
Воздух вокруг нас застывает. И время замирает.
Жуткое очарование разбивают кроткие интонации Такеши.
– Господин Люминэ?
Его голос отрезвляет меня. Отпихиваю от себя руку чужака и отступаю к стене.
На лице незнакомца - абсолютное спокойствие и даже некоторая деловитость. Но глаза… Глаза горят новым пламенем. Он обходит стул — мою единственную защиту, но дальше, к счастью для меня, не двигается.
– Ты еще кто?
– Меня не заботит собственная дерзость. Я плутаю в реальностях, и мне пока плевать на многое. И я верю, что Сэмюэль меня обязательно защитит.
Пару секунд чужак продолжает молчаливое созерцание моего озлобленного лица. А затем его губами завладевает ухмылка. И его образ тут же начинает играть новыми оттенками привлекательности.
Никогда не встречала Иммора, который бы умел так играючи использовать преимущество видовой принадлежности.
– Язык у тебя по-прежнему острый.
– Он толкает стул в сторону, и между нами исчезает последний намек на препятствие.
– С пробуждением.
Золото глаз накрепко пригвождает меня к месту.
– Чахотка.
Сердце безжалостно таранит грудную клетку. Ужас наполняет сознание. Перестаю дышать. Таращусь на него, как полоумная, и не моргаю. Глаза уже саднит, но не закрываю их. Боюсь закрыть и вернуться в темноту.
Лишь один человек во всем мире называет меня Чахоткой. Я помню его цепкий взгляд и бесцеремонность, холодность в отношении и безумно раздражающее меня спокойствие на лице, которое в любой миг может обратиться маской цинизма и бесстыдной грубости.
Он терпеть меня не может. Как и я его.
Вацлав Люминэ. Сын Сэмюэля.
Но юноше, которого я помню, всего пятнадцать лет. Он только начал вытягиваться, но все еще не догнал меня в росте. И каждый раз глядит зверенышем, когда я с высоты своего роста снисходительно хлопаю ладошкой по его белесой макушке. Знаю, у него отличные гены, и Виви вскоре подрастет и наверняка станет выше Сэмюэля. Но сейчас никак не могу отказать себе в удовольствии поиздеваться над ершистым подростком, тем более когда он так забавно реагирует…
Верно, подросток.
Виви никак не может быть этим мужчиной. Бред. Сумасшествие какое-то.
– Виви?
– Мой голос звучит жалостливо. Да я и сама чувствую себя жалко. Как размазня на асфальте.
Молю, чтобы он все отрицал.
Маячивший на заднем плане Такеши резко останавливается и одними губами проговаривает только что произнесенное мной имя. Он явно сбит с толку. Пару секунд спустя его лицо озаряется осознанием, он робко косится на мужчину, поджимает губы, надувает щеки. Совершенно не понимаю, чего это врачишку вдруг на смех потянуло.
А между тем я все отчетливее осознаю, что мужчина передо мной похож на Виви. Повзрослевшего и возмужавшего.
И страх переполняет меня.
– Хочешь сказать, ты не сразу узнала меня?
– Он делает шаг вперед и берет меня за подбородок.
– Как и всегда, злишь меня, Чахотка.
Ноги подгибаются. Сползаю по стене. А затем чувствую широкую ладонь под поясницей. Меня подхватывают на руки, и я наполовину отключаюсь. Мысли обращаются жидкой кашицей и отказываются слепляться друг с другом в связные думы. Тихонечко постанываю и погружаюсь в ощущение качки. Мое тело плывет в воздухе. Нечто теплое и упругое прижимается ко мне и перемещает все дальше в уютную тьму.
«Сколько нужно держать?» - слышу знакомый голос над собой.
«Буквально пару секунд. Поднесите к носу и сразу уберите. И придержите ее за плечи. Она может резко рвануть с места».
Терпкий запах ударяет в самый центр обонятельной системы. Организм реагирует, разум прочищается. На неожиданный переход от вялости реагирую бурно и вскакиваю. Лицо во что-то врезается, дрожащее тело оказывается в чьем-то плену.
– Ложись обратно, - требует голос - сладкий, словно горячее сгущенное молоко.
Пихаю говорившего в грудь и падаю обратно на кушетку. Виви с пренебрежительным видом кидает на меня легкий плед, сразу покрывающий меня с головой. Стягиваю мягкую ткань до подбородка и опасливо высовываю нос. Дрожь никак не прекращается.
Он принес меня в просторное помещение, заставленное шкафами с книгами. Занавешенные окна пропускают как раз столько света, сколько необходимо, чтобы разглядеть детали и уберечь от боли утомленные глаза.
Мужчина присаживается в мягкое кресло в паре метров от меня и деловито осматривает радужные пятна, оставшиеся на его пиджаке и брюках. Мое тело все еще истекает жидкостями. Что ж, сам виноват, что обляпался. Не надо было меня на себе таскать.
Перевожу взгляд на столик у кушетки и хватаю наполненный стакан. Жадно расправляюсь с прохладной водой.
Вдыхаю. Выдыхаю. Снова вдыхаю. Стараюсь делать это максимально бесшумно, а в итоге пыхчу как паровоз.
Чувствую на себе пристальный взгляд. И как же я не заметила раньше? Настойчивую щекотку на затылке и под лопатками. Это ощущение возникало всякий раз, как Виви принимался разглядывать меня. И с тех пор ничего не изменилось. Реакции моего тела на него все те же.
«С тех пор»? Сколько же времени прошло?
– Ты и правда Виви?
– спрашиваю и откашливаюсь. Мой голос скрипит, как несмазанный механизм. По бедрам продолжает что-то стекать. При движении под коленями раздается хлюпанье.
Когда же это кончится?
Мужчина некоторое время молча смотрит на меня, а затем полностью расслабляется и водружает на резной подлокотник локоть. Умещает на сжатый кулак подбородок и снова фокусируется на мне.
– Ты все еще не узнаешь меня?
Злится? Пока я не в состоянии прочитать его настроение. Да и способна ли была когда-нибудь на это? Разве он тратил на меня эмоции? Единственное, на что Виви расщедривался, так это на злость.