Я познала хаос
Шрифт:
Чего мне хочется? Игрушки?
У меня никогда не было игрушек. Да и до игр ли тем, кто проводит время в тщетных попытках сохранить себя самого в Клоаке? Не жить, но существовать.
Однако Четыреста пятая всегда пыталась меня развеселить. И даже делала эти нелепые фигурки из проволоки и деревянных обрубков. Они быстро ржавели и гнили, а потом от них жутко воняло. Мне не хотелось с ними расставаться, так что Четыреста пятой приходилось силой отбирать их и выкидывать. Зато потом она подолгу обнимала меня, чтобы я не ревела.
Только вот зря она насчет моих слез беспокоилась. Они высыхали еще на подходе.
Поджимаю губы и смотрю в ясные глаза экономки. Она по-прежнему ждет ответа - со всей ответственностью и терпением.
Пожалуй, меня осчастливит любая вещь, подаренная Сэмюэлем. Только вот слишком смущает говорить об этом вслух.
– А давай озадачим господина Люминэ, - заговорщицким тоном предлагает мне Марта.
– Пусть сделает сюрприз.
Не знаю почему, но хочется обнять эту женщину. Странно. Мне никогда не нравились телесные контакты.
Осторожно киваю.
– Давай сделаю тебе ванну с пеной?
– Марта пару раз хлопает в ладоши. У нее такой вид, словно она от этой идеи в большем восторге, чем та, кому предстоит искупаться.
– И запустим туда резиновых уточек! С каким ароматом пенку хочешь? А шампунь? Клубника? Манго? Персик?
Голова идет кругом. Мое лицо парализует. Помню только вонь сточных вод.
– Давай я сама выберу на первый раз, хорошо?
– замечая диссонанс моих чувств, предлагает Марта.
– А попозже уже определишься со своими вкусовыми предпочтениями.
С облегчением киваю. Все эти попытки предложить мне альтернативу и возможность выбора утомили меня даже больше, чем первое путешествие на чудо-автомобиле.
Сжимаю кулачками грязное платье. Сдуваю сальный локон со щеки.
Неужели все и правда изменится? Я уже… другая?
Краем глаза замечаю движение за приоткрытыми дверными створками моей новой комнаты. Вряд ли кто-либо вообще заметил это шевеление, но я-то родом из Клоаки - места, где темнота господствует все возможные часы жизни. Так что мое восприятие острее, чем у тех, что привыкли к свету и благам.
Кто-то таится там, в темноте коридора.
– Я вижу тебя, - говорю громко и пристально всматриваюсь во тьму щели.
– Что?
– Марта вздрагивает от моего голоса.
– Нет… - Вслушиваюсь в легкий топот удаляющихся ног.
– Ничего.
* * *
Мое воспитание ни к черту. Мало того, что слюноотделение включается на полную, пока я возбужденно занюхиваю емкость с пронзительно сладким фруктовым гелем, так Марте еще и приходится врубать свою прыткость на максимум, чтобы предотвратить запихивание куска ароматного цветастого мыла в пасть малолетней невежи. Да, в первый же день пребывания в обители Спасителя я едва не сожрала пару мыльно-рыльных принадлежностей из хозяйских запасов.
Мое оправдание: они же так вкусно пахли!
– Скоро будем кушать!
– паникуя, уверяет меня Марта и отодвигает подальше предмет, похожий на пирожное в глазури.
– Потерпи, милая.
Кажется, я позорю Четыреста пятую. Так и представляю, как она будет хохотать, когда узнает, какой недотепой я себя здесь выставляю.
Сколько тонн грязи от меня уже отвалилось? Понятия не имею и, разглядывая себя в зеркале, никак не могу отыскать прежнюю смердящую замарашку.
Ух ты, а у меня, оказывается, бледная кожа. И волосы кудрявятся. А нос вообще уменьшился по размеру! Наверное, на нем пряталась сотня слоев засохшего грязевого месива. И пахнет от меня… как от сахарной ваты, пожалуй. Но не той, что с насекомыми. А вкусной. Сладкой.
Ловлю себя на том, что нюхаю собственное запястье. Тут же замечаю взгляд Марты и быстро прячу руки за спину. Веду себя до крайности неприлично, но отчего-то растет уверенность, что экономка не станет насмехаться над моими неловкостью и любопытством.
– Красотуля, - с довольным видом оценивает Марта, поправляя кружево на подоле моего новенького платьица, спускающегося чуть ниже колен.
Его оттенок - сочной листвы, освещенной солнцем, - нравится мне просто до безумия. Главное, сохранить целость лица, а то от моей широченной улыбки оно вот-вот треснет.
– И волосики такие мягкие-мягкие.
– Марта с удовольствием размещает мои локоны, пышущие ароматом несъедобных шампуней, по моим плечам и гладит ладошкой объемные волны, покрывающие мою спину.
– Маленькая красавица.
Вряд ли я когда-нибудь устану восхищаться восхитительной способностью Марты восхищаться кем-то или чем-то. Восхитительное восхищение. Пожалуй, меня подкупает искренность, которая сопровождает все ее похвалы и улыбки.
– Спустимся к обеду?
– Экономка аккуратно тянет меня за пальчики, приглашая выйти из комнаты.
– Уверена, господин Люминэ хотел бы взглянуть на твое преображение.
– Правда?
– Сердце устремляется прямиком в небеса.
Хочу, желаю, нет - жажду показать себя моему Сияющему Спасителю. Мечтаю увидеть в его медовых глазах восхищение. Но в то же время безумно боюсь, что он скривится и скажет, что подобная одежда мне не подходит, что замарашка из Клоаки недостойна роскоши и должна быть возвращена в мерзостный край, что погрязает в болоте отчаяния — далеко-далеко, за Стеной. И достойна она разве что компании канализационных крыс…
– Детонька?
Марта обеспокоенно всматривается в выражение моего лица. Видимо, я слишком глубоко ушла в дебри собственных страхов.
– Что-то болит?
– Нет.
– Качаю головой.
– Можно… идти.
– Отлично.
– Марта мигом приободряется и бодро шмыгает за дверь в коридор.
– Мы просто обязаны похвастаться такой милатой. Господин Люминэ точно оценит. И юному господину тоже наверняка понравится.
Меня будто отрезвляющей молнией бьют по макушке. Присутствие Виви портит очарование моих мечтаний. Он ведь такой… неприятный и отталкивающий. Этот мальчишка разительно отличается от темных личностей, что снуют по улицам Клоаки. Они мерзки и отвратительны, однако их гнусь я могу стерпеть - хотя бы как часть фона моей повседневности.