Я пришел, чтобы судить
Шрифт:
Участкового передернуло от осознания того, что он натворил, и возможных последствий. Женщина при его приближении стала сползать со стола, царапая ногтями полировку. Лицо ее было ужасно перекошено. И он ударил ее. Ударил расчетливо и коротко, чтобы она потеряла сознание. Потом, потушив свет, он осторожно вышел на улицу и прислушался. Город спал. Открыв машину, лейтенант вернулся в кабинет, достал из шкафа простыню из постельного комплекта, который использовал, если приходилось ночевать здесь, уложил на нее женщину и вынес на улицу.
Так в багажнике он ее и вывез за город, на берег Сысерти. Осторожно вытащив тело, с неудовольствием заметил, что женщина начала приходить в себя. План в голове созрел во время дороги, и теперь он, не задумываясь, спихнул
Тело обнаружили на следующее утро. Вскрытие показало, что смерть наступила от травмы, несовместимой с жизнью. От падения с обрыва женщина получила перелом основания черепа. Началось следствие. Шаг за шагом, минута за минутой, проследили весь тот злополучный вечер. Букин покаялся, что в самом деле пошел провожать Копаеву, что довел ее куда-то, но потом ничего не помнил, слишком в тот день был пьян. Коллеги, участвовавшие в той вечеринке, подтвердили все. В том числе и время, через которое Букин вернулся. Времени у него на убийство, по проведенному хронометражу, безусловно, не было. И смерть наступила гораздо позже.
Нашлись свидетели, которые видели, как в тот вечер милицейская машина забирала какую-то пьяную женщину возле аллеи. Место соответствовало маршруту Копаевой от ресторана к ее дому. Опрос всех автопатрулей, работавших в те сутки, быстро дал результат. Один из экипажей опознал погибшую и показал, во сколько она была подобрана в состоянии сильного алкогольного опьянения и во сколько была доставлена в ближайший участковый пункт милиции.
Участковый подтвердил, что эту женщину ему привозили, она немного пришла в себя, и он ее отпустил, потому что на бродяжку и алкоголичку она не была похожа. Экспертиза в самом деле обнаружила в его кабинете следы рвотных масс, принадлежавших Копаевой. В городе назревал скандал. Мало того, что равнодушные и безответственные коллеги отпустили домой женщину в таком состоянии, мало того, что мужчина бросил ее одну на улице, так еще и милиция проявила вопиющую безответственность и наплевательское отношение к гражданке. Все это и привело к тому, что она оказалась жертвой неизвестного насильника, который потом сбросил ее с высокого обрыва. Или она сама, после всех перенесенных издевательств, пыталась вернуться домой и свалилась с кручи.
Насильника так и не нашли, дело закрыли, успокоив граждан тем, что произошел просто несчастный случай. Изнасилование всячески пытались скрыть, объясняя это тем, что половой акт у женщины мог произойти по обоюдному согласию.
Патрульных ДПС наказывать не стали, потому что они поступили в соответствии с инструкциями. А вот участкового, который не принял мер к тому, чтобы отправить женщину домой или в вытрезвитель, могли и должны были наказать за преступную халатность, приведшую к несчастному случаю. Но дело в том, что у того участкового нашлись кое-какие связи. Из милиции его не уволили, никаких порицаний и наказаний на его голову не свалилось. Его просто убрали из областного центра, переведя в один из РУВД.
Многих знакомых семьи тогда покоробила возможная судьба сына Копаевой. Пятнадцатилетний парень по закону не имел права жить один без опекуна. Родственников у них не было, и Антону светила прямая дорога в школу-интернат до достижения им совершеннолетия. Как потом они рассказывали, Антон, узнав о гибели матери, впал в какой-то ступор. Он не плакал, не бился в истерике. Он как будто окаменел.
С ним разговаривали, задавали вопросы, он отвечал односложно и смотрел в сторону. Чаще всего в окно – на небо, на лес. Потом стал спрашивать, очень осторожно, аккуратно, так, чтобы не вызвать каких-то подозрений и сомнений, как погибла мать, что произошло, что удалось следствию установить. Очень скоро вся картина последних часов жизни матери прошла у него перед глазами. Ему удалось выяснить все, в том числе и то, что тот самый участковый не был уволен из органов внутренних дела, а переведен в область. В частности, в Каменский РУВД. Единственное, что ему не удалось узнать, так это фамилии того участкового, которую тщательно скрывали от общественного мнения.
– Какой
– Не знаю. Наверное, только благодаря тому, что у меня появилась цель в жизни – найти убийцу матери.
– И ты знаешь его фамилию?
– Нет, я даже не знаю, в каком участковом пункте все произошло. И я не знаю, что все произошло именно так. Не знаю, но уверен, что мои предположения верны. А узнать, что его перевели сюда, мне удалось чудом. Просто случайность, что один человек в разговоре проболтался. А пережить? Когда в жизни есть цель, цель, к которой ты жадно стремишься, все остальное просто подчинено ее достижению. Вот и все. Я просто начал готовиться к тому, чтобы его найти, занялся единоборствами, стрельбой в спортивной секции, в школе начал учиться так, чтобы потом обязательно поступить в вуз.
Не сводя взгляда с лунной дорожки, Антон рассказывал, как медленно и методично шел к этой своей цели, как наметил себе путь, который его заведомо приведет к убийце. Как пошел в армию, добившись, чтобы его отправили в воздушно-десантные войска, поступил в юридический институт МВД, окончил его с отличием, получив право выбора места распределения, и попал именно сюда.
– Ты хочешь его убить? – со страхом спросила Ксения.
– Не знаю, – дернул плечом Антон. – Раньше хотел, а сейчас… Понимаешь, убийство – это конец всего. Конец для меня, для него. Думаю, что мама не одобрила бы этого, потому что она, как любая мать, хотела бы для меня долгой и счастливой жизни. Она ведь жила для этого, поэтому не выходила замуж, чтобы не создавать мне лишних сложностей. Нет, я думаю, что должен его найти, напомнить ему о его преступлении, превратить его жизнь в ад. Это было бы лучшим наказанием. Теперь я понимаю, что такие люди, как он, никогда ни при каких обстоятельствах не останутся чистыми, они обязательно запачкают себя другими делишками. Поэтому я и пошел в полицию, чтобы легче было найти убийцу матери, понять, как устроена наша правоохранительная система. Я здесь, и я достаточно увидел и узнал. В вашем городе творятся страшные вещи, и он не может быть непричастным к ним, потому что у него в принципе грязные руки. Я докопаюсь до его преступлений здесь, засажу далеко и надолго, он будет знать, что это плата еще и за то преступление.
– Страшно, – прошептала Ксения. – Я теперь понимаю, что в тебе было странного и непонятного.
– Все просто и понятно, Ксенечка! – вдруг с жаром заговорил Антон, повернувшись к девушке лицом. – Помоги мне, пожалуйста. Ты ведь работаешь в кадрах, у тебя есть доступ к личным делам, ты можешь помочь мне выяснить, кто из офицеров был переведен к вам из Екатеринбурга в две тысячи втором году. Я не думаю, что это десятки людей…
– Вот, значит, как, – отстранилась девушка и горько посмотрела в полыхающие возбуждением глаза Антона. – Значит, все было только ради этого?
– Что? Я не понимаю, Ксеня…
– Ты даже не понимаешь! Играешь людьми, себя подчинил своей страшной цели и окружающих тоже используешь для этого. Мне очень жаль твою маму, я с негодованием отношусь к преступнику, но я ведь живой человек, и нельзя со мной так поступать. Все эти твои ухаживания, нежные взгляды, даже недавний поцелуй – это все обман? Влюбить меня в себя и сделать послушным орудием для добывания информации? Ты преследуешь святую цель, Антон, но твой поступок низок!
– Ксенечка! Как ты можешь, зачем ты так? Ты мне в самом деле нравишься, и, когда я тебя впервые увидел, я и не думал ни о какой информации. Все было искренне! Просто сейчас я подумал, что ты сможешь понять меня и помочь.
– Искренне! – с сарказмом повторила девушка. – Думаешь, я не знаю, как ведут себя парни с девушками, которые им нравятся? Мне двадцать три года, Антон, и я давно уже не школьница. За мной достаточно ухаживали и ухлестывали парни. А ты… ты ведешь себя со мной как… как ледышка! Сколько мы уже встречаемся, а я до сих пор не могу понять, как же ты ко мне относишься. Как к другу, как к коллеге по работе, которая устраивает тебе экскурсии по городу? Я как дура… а ты… да как ты можешь…
Она разрыдалась, сорвала наброшенную куртку и швырнула ее Антону, а он смотрел на убегавшую от него по берегу девушку и ломал голову. Как, почему, из-за чего? Непостижимая женская логика! Он и предположить не мог, что из всего им сказанного можно сделать такие кошмарные выводы.