Я пришел, чтобы судить
Шрифт:
Когда Антон подошел, глава разговаривал с трактористом, которого тот остановил посреди улицы. Выждав, когда разговор закончится, Антон представился и предъявил свое удостоверение.
– Из РУВД? – прищурился Иван Захарович. – Ну, раз приехали, то пойдемте. Планы-то, они, конечно, есть, составляем всегда, как положено. Как мероприятие проводим с массовым участием населения, так все делаем, как положено. А еще бы вам участкового нашего Галкина спросить. Он вроде как за общественный порядок и правонарушения отвечает.
– А вот мы его из вашего кабинета и вызовем, – пообещал Антон.
Кабинет главы был похож на опустевший по причине ухода всех на фронт, как писали в годы войны. Пустой деревянный стол, несколько
Пока Иван Захарович рылся в своих папках, сдвинув на затылок кепку, Антон стал набирать трехзначный номер местного коммутатора. Участковый оказался на месте и обладал хриплым голосом, опять же наводившим на мысль о пристрастии к алкоголю. Антон еще раз представился и изложил причины своего приезда.
Минут через пятнадцать в кабинет ввалился старший лейтенант лет сорока, с красным лицом и хитрыми глазами. Из черной кожаной папки он извлек кипу каких-то бумаг и, никого не слушая, стал пространно объяснять, как у них тут поставлено дело с массовыми мероприятиями.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что дело поставлено из рук вон плохо. Более того, ни глава, ни участковый Галкин никаких бумаг, связанных с подготовкой массового мероприятия в апреле этого года, не имели. Собственно, Антон и не стал говорить, что его интересует именно апрельский инцидент. Обычная проверка из районного управления, и не больше. Разговор местных начальников довольно быстро свернул в русло приема Антона в селе «по-человечески», то есть приглашение в баньку, посидеть после баньки, на охоту сходить и тому подобное. Например, в виде окорочка в багажник машины.
Антон не стал спешить с вызовом Галкина в Управление, сослался на необходимость оформления письменных объяснений от главы отдельно и от участкового отдельно. Попросил подготовить бумаги часам к трем дня. После этого пришлось пространно и не очень убедительно отвязываться от сопровождения. Наконец, он остался один и неторопливо пошел по улице. Через полчаса он стоял уже возле фельдшерского пункта, который ему показали местные.
Немолодая дородная женщина-фельдшер оказалась очень улыбчивой и приятной на вид. Представилась она Галиной Владимировной и охотно принялась отвечать на вопросы. После первых же фраз Антон понял, что улыбчивость и приветливость фельдшера не более чем любезность к гостю из района. По натуре она была бабой бойкой, которая за словом в карман не полезет, не смолчит и на своем настоит.
Именно из уст Галины Владимировны о пострадавших в районной больнице и узнали, когда она заказывала необходимые препараты для амбулаторного лечения.
– Да, Пашутин получил сотрясение мозга, – рассказывала она. – Я для него магнезию заказывала. Пришлось спорить и с больницей, и с Пашутиным. Никак он не хотел ехать на рентген, даже расписку написал. Ну, признаков никаких я у него не нашла и рискнула оставить здесь. Внутривенно ему проколола, вроде обошлось. Да и башка у него битая-перебитая. Но крепкая!
– Местный буян? – на всякий случай спросил Антон.
– Такой он у нас! То работает, то не работает. То пьет, то пропадает куда-то. Чумурудный, одно слово! А второй, этот степенный, положительный – Кузьмин. Он у нас фермером оформился еще лет пять назад. Все крутится, крутится, все выдумывает что-то. Он и в район к вам постоянно ездит, там пытается то ли торговлю открыть, то ли ли еще чего. Он ведь в Каменске долго жил, хотя родом и от нас. А потом, как у него бабка Федосия умерла, приехал, дом в наследство получил и остался. Уж чего там они не поделили я не поняла, только вроде его Пашутин ножом пырнул. Вы с Галкиным поговорите, с участковым нашим. Они их вроде помирили с Захарычем вместе. Чтобы, значит, сор из избы не выносить. А что же я
Антон с удовольствием пил холодное молоко из погреба и слушал болтовню Галины Владимировны. Говорила она много, по любому поводу имела свое мнение, каждому давала свою характеристику. Антон понял, что у фермера Кузьмина отношения с Иваном Захаровичем не складывались, что сельские кто уважал его, а кто завидовал. Чего они не поделили с Пашутиным, непонятно. Скорее всего, зависть. Участковый пьет, толку от него никакого, а местный глава самоуправления самоуправствует и своего не упустит.
Найти Пашутина оказалось легко. Дом его показали, только предупредили, что он второй день пьет и недавно подался в магазин. Антон не отправился в сторону магазина, решив лишний раз по селу не мелькать, присел на бревно и стал ждать. Не прошло и получаса, как в переулке показалась растрепанная личность в резиновых глубоких калошах на босу ногу и драной фуфайке на голое тело. Судя по состоянию, беседовать с ним сегодня было бесполезно. Но Антону показалось странным, что человек в состоянии запоя несет из магазина не совсем тот набор, за каким запойные туда идут. Четыре бутылки водки Антон разглядел точно и две буханки хлеба тоже. А еще в пакете торчали бока консервных банок и хвостик колбасы. Чтобы мужик во время запоя хорошо и много ел, такого Антон в жизни не слышал. Он прикинул, на какую сумму потянули покупки, выходило, что на приличную. Премию человек получил и ее пропивает?
Дом Кузьмина Антон узнал по новому забору, как ему и объясняли. Подойдя к калитке, сразу услышал мужской голос, который кому-то что-то громко доказывал, судя по всему, по мобильному телефону. Он решил не входить, а подслушать разговор, вдруг услышанное прольет свет на бизнес Кузьмина. Но предприниматель уже прощался с кем-то, и Антон толкнул калитку:
– Можно к вам, Павел Андреевич?
– Заходите, чем порадуете?
Уже по манере говорить и смотреть было понятно, что Кузьмин – человек дела, и дела энергичного. И это при его невысоком росте и щуплой фигуре. Да, подумал Антон, вспомнив фигуру Пашутина, не побоялся связаться, хотя и слишком разные весовые категории. Если только все правда насчет их конфликта.
– Да чем мне вас радовать? – улыбнулся он. – Вот познакомиться зашел, поговорить кое о чем. – И он протянул хозяину свое удостоверение, одновременно наблюдая за его лицом. Никакой особой реакции не последовало, кроме легкого пожатия плечами – ну, раз приехал, значит, скажет зачем. – Можно с вами, Павел Андреевич, поговорить откровенно и… конфиденциально?
– Можно, почему же нет, – усмехнулся предприниматель. – Пойдемте в дом.
К удивлению Антона, почти сразу разговор стал доверительным и откровенным. Видимо, он чем-то Кузьмину понравился, или он просто никого и ничего не боялся. Но, скорее всего, глаз у него был на людей наметан.
– Ты вообще-то из местных? – спросил хозяин. – Что-то я тебя в вашем РУВД раньше не видел.
– Из Екатеринбурга, по распределению.
– Понятно, упичужили тебя в нашу дыру. Ну, дыра дырой, а в Екатеринбурге, я думаю, с этим дело тоже не лучше обстоит. И там твои коллеги пытаются на каждом шаге заработать. Увы, жизнь такая у нас стала, каждый норовит бизнесом заниматься, независимо от профессии. Думаешь, у нас с Пашутиным пьяная драка была? Это, дорогой мой лейтенант Копаев, меня терроризируют. И не первый год уже. И цель я знаю. Они не хотят меня с моим бизнесом в Каменск пустить. Мне тут многие доверяют, и многие готовы сельхозпродукцию на реализацию отдавать. Я пытался пробиться в администрации со своими лотками. Хрен! Ручная работа тоже не пошла, хотя спрос был. И причина простая – чужих не пускать, чтобы конкуренции своим не составлять. Они дождутся, я в антимонопольный комитет поеду.