Я пришел убить хорвата
Шрифт:
Не отвечая, я протянул ему руку:
— Ладно, Семен, спасибо… Кстати, а почему ты меня по рации не вызвал?
Шерстяной со значением подмигнул:
— И что я мог бы тебе по рации сказать? Что на положае невесть откуда и как появилась неизвестная женщина, которая тебя разыскивает? Тогда и к тебе и ко мне возникли бы вопросы…
Логично. Я похлопал Семена по плечу, а сам повернулся и снова нырнул в бункер. Мириам сидела на том же месте, даже позу не переменила.
И глядела на меня по-прежнему настороженно.
— Так зачем ты меня разыскивала?
Она ответила не сразу, сделал паузу. По этой паузе я понял, что сейчас узнаю то самое главное, из-за чего девушка решилась преодолеть столько опасностей.
— С тобой хотят поговорить, Прсвет, — наконец ответила она.
Час от часу не легче! Сюда меня приволокли, не говоря, ради чего, мои же товарищи. А теперь я узнаю, что разгадки секрета еще впереди.
— Кто?
И снова пауза.
— Скажи, Прсвет, — заговорила она тихо. — Я тебе могу довериться?
Я не удержался, ухмыльнулся откровенно.
— А у тебя есть основания мне не доверять?
Однако она не стушевалась, не потупилась, как того можно было бы ожидать.
— Да, Прсвет, есть.
— Вот как? — искренне удивился я. — Но ведь я тебя отпустил в прошлый раз…
— Да, меня ты отпустил, — согласилась Мириам. — Но только потому, что я девушка.
— Конечно, — не стал отпираться я. — И что с тех пор изменилось? Ты перестала быть девушкой?
Мириам никак не отреагировала на мою двусмысленную шутку. Она глядела мне прямо в лицо… У нее оказались неожиданно светлые глаза, смотревшиеся несколько непривычно на смуглом лице. Непривычно и — привлекательно.
— Я тебе верю, Прсвет, — сказала она все так же напряженно. — Я тебе хочу верить… Пообещай мне, что то, что я тебе сейчас скажу, не будет мне во вред.
Поистине это был день непрерывной череды загадок.
— Обещаю, — не стал я уточнять формулировку. — Даю тебе слово русского офицера.
Девушка удовлетворенно кивнула.
— Хорошо. С тобой хотят поговорить мои братья.
Я всю жизнь мечтал поговорить с ее братьями!
— Зачем?
Сказав главное, она стала разговаривать свободнее, непринужденнее.
— Они тебе об этом сами скажут.
Похоже, никуда мне не подеваться, придется уважить ее просьбу.
— Когда и как мы с ними встретимся? — обреченно спросил я у нее.
Однако серия ставящих меня в тупик заявлений, отпущенных провидением на этот день, как выяснилось, еще не закончилась.
— Они тебя ждут.
Значит, встреча с ее братьями состоится не в некие неопределенные времена, а прямо сейчас…
— Где?
Мириам вновь запнулась.
— Ты обещал, Прсвет, — напомнила она.
— Раз обещал, значит, сдержу слово, — чуть раздраженно подтвердил я.
— Они тут совсем недалеко.
Так вон чего боялась девушка!
Но ведь с другой стороны, если я уйду, никому не сказав куда именно, неизвестно, что будет со мной! Обман неверного, согласно ислама, не только не является грехом, но и превозносится как угодное Аллаху дело. Идти сейчас на рандеву к мусульманам — все равно что в террариуме играть в чехарду с ядовитыми гадами или без наркоза зубы пломбировать крокодилу.
Как-то мне показывали диковинный предмет, взятый в качестве трофея у мусульман. Назывался он «серборез». Состоял из нескольких скрепленных между собой металлических частей. Главное, серповидное, чудовищных размеров, лезвие предназначалось, как мне объяснили, для отрубания голов и вспарывания животов людям. К этому лезвию были намертво приварены два выступа, одни в форме молотка, другой в виде шила… Увидев его, я, признаться, не сразу понял, для чего нужна такая сложная конструкция — мало ли какие приспособления на войне необходимы! Но когда мне объяснили, что это и для чего…
Основное, большое, лезвие, как я уже сказал, предназначалось для отрубания голов и вспарывания животов. Но это еще, как оказалось, не все. Тем, что я принял было за молоток, людям пробивали череп. Ну а «шилом» им выкалывали глаза. Такой вот универсальный инструмент для уничтожения себе подобных…
Тут, в Югославии, не только я, прошедший Афган, где подобная привычка была у всех, тут все, независимо от национальной и религиозной принадлежности, носил в кармане «дежурную» гранату, которая у нас называется «самоликвидатор». Потому что не дай Бог попасть в руки мусульманам…
Когда я был в Афгане, у нас регулярно становились известными истории о том, как обходились моджахеды с нашими ребятами, попадавшими им в плен. Подобных историй происходило немало. При существовании жесткой цензуры печати о них практически ничего не писали, так что передавались они от человека к человеку. Более того, я подозреваю, что их специально делали достоянием гласности, чтобы солдаты и офицеры не сдавались в плен.
Короче говоря, издевались над захваченными там люто. Но даже на фоне многочисленных рассказов, особенно запомнилась мне эта, самая, на мой взгляд, жуткая.
Захваченного в бою офицера посадили в огромный казан, который поставили на костер, следя, чтобы металл нагревался не слишком сильно. Туда же, в казан, бросили двух крыс. Крысы же, надо сказать — животные умные. В ситуации, в которую они попасли, они решили искать место наименее жаркое, другими словами, наиболее влажное… Так и получилось, что они забрались: одна, прошу прощения за такую подробность, в задний проход, вторая в рот орущему от боли мужчине. Ужас, в каком положении был тот мужик.