Я пришел убить хорвата
Шрифт:
Далеко впереди показался светофор. Сигнал двойной — желтый с зеленым. Насколько я знаю, это значит «проследовать по основному пути малой скоростью». Поезд и в самом деле опять начал притормаживать. Так и есть, приближался мост. Значит, сейчас нужно будет спрыгивать. Тут, насколько я знаю, должна быть плоская местность, без высокого обрыва.
Светофор, сменивший сигнал на красный, проплыл назад. Впереди показалась стайка светящихся прожекторов. Я вжался в тень, отбрасываемую контейнером. Вагон начало швырять на стрелках…
Пора! Я быстро перемахнул через
Пока все шло по плану. Даже ударился при падении не слишком больно. Отбежав чуть в сторону от грохочущей поездом железной дороги, я свернул в направлении, противоположном тому, что был оговорен заранее. Вместо этого я направился к реке. Почему я так сделал? Пожалуй, затруднился бы ответить на этот вопрос. Просто, повинуясь интуиции, решил, что с этого момента все будет развиваться по плану, задуманному мною, а не по тому, который мне пытаются навязать работодатели.
Мысль о том, что следует поступить именно так, подспудно сидела во мне и раньше. А теперь, когда я прикоснулся к такой опасной тайне, как торговля оружием, созрела окончательно. Стать жертвой в борьбе криминальных группировок мне никак не хотелось. «Не климатило», — как говаривал в свое время один мой старый приятель.
Берег, как и было показано на карте, которую я специально купил и тщательно изучил накануне, с этой стороны и впрямь был покатый. Впрочем, я и без того знал, что восточный берег, как правило, более пологий, так как из-за вращения Земли его меньше подмывает. Миновав кустарник, но не выходя на открытое место, я проводил глазами состав, с которого только что спрыгнул и который, осторожно миновав последний пролет горбатого моста, помигал мне задними фонарями. Пожара пока видно не было.
А ну как пламя погаснет? Это было бы слишком подлым и нечестным ударом со стороны судьбы… Да нет, не должен, займется. Там, внутри контейнера, сухое дерево, промасленная бумага, да все к тому же щедро полито бензинчиком… Разгорится!
Тем более надо спешить. Я торопливо стянул с себя комбинезон. Завязал рукава и штанины узлами, набил образовавшийся мешок песком и, раскачав его, зашвырнул его в воду как можно дальше. Он хлюпнулся с громким плеском. Теперь главное — чтобы в этом месте оказалось не настолько мелко, чтобы комбинезон не был виден с поверхности.
— Слышь, как играет?.. — неожиданно послышался неподалеку сонный голос.
— Что? — недовольно отозвался другой.
— Играет, говорю… Сом, небось, килограммов на двадцать, никак не меньше…
Второй голос явно хотел спать, а потому не разделял восторгов первого.
— Да какой тут может быть сом? Выдумываешь ерунду всякую…
— Ну а кто это может быть? — настаивал первый. — Знаешь, как плеснуло…
— Иди ты, спать не даешь…
Дальнейший разговор рыбаков пошел в том же духе.
— Точно говорю: знаешь, как плеснул…
— Утром выловишь — посмотрим.
— Не веришь?.. — обиделся первый.
— Говорю тебе: светать уже скоро будет, поспать хоть немного надо. А то зорьку
— Спать-спать… Ночь какая!.. Слышь, Вась, давай-ка еще по чарке!..
В темноте зашевелились.
— Так бы сразу и сказал! А то сом…
— Да точно тебе говорю: так плеснуло…
— Ладно, не свисти! Где бутылка?
Я стоял ни жив ни мертв! Если только они сейчас меня обнаружат, даже заподозрят, что тут кто-то есть… Неведомо, чем это может кончиться. Лучше постоять, подождать, пока они угомонятся.
В темноте вспыхнул фонарик. Лучик его торопливо зашарил по разбросанным по песку предметам.
Оказалось, я стою в десятке шагов от стоянки рыбаков. Кажется, их только двое. Во всяком случае я больше никого не видел. Разложенные вещмешки и рыболовные снасти… Остывшее костище… Остатки ужина…
— Вот она!
Ну, теперь можно уходить смело — они ничего не услышат.
Я потихоньку попятился назад. И под ногой тут же громко хрустнула ветка.
Со стороны рыбаков на мгновение воцарилась тишина.
— Что это? — тревожно спросил первый голос. — Кто это? А, Вась?
— Твой сом на берег на прогулку вышел, — громко расхохотался второй. — Да ну тебя…
Дожидаться конца перепалки я не стал. Просто повернулся и пошел прочь. В конце концов, ну чего я вдруг их так испугался, что тут страшного, если и услышат они мои шаги? Не бросятся же за мной по следу… Воистину, пуганная ворона куста боится!
Однако мое положение и впрямь было не слишком привлекательным. Не дождавшись меня, страховавшая машина, без сомнения, уже уехала. Да и не собирался я к ней направляться. Вагон со вскрытым контейнером, может быть, уже прибыл на станцию. И там, не исключено, уже обратили внимание либо на пожар, либо, в крайнем случае, на торчащий на крыше взломанный кусок металла. Даже если подобные вещи тут происходят через сутки — что, конечно, маловероятно — даже в этом случае тотчас поднимется тревога, по всей округе будет оповещена вся милиция и тогда посты, как стационарные, так и подвижные, начнут у всех подряд проверять документы и задерживать всякого подозрительного. А у меня — ни надежных документов, да еще этот мешок за плечами. В который я еще какого-то черта засунул эти пистолеты. Да к тому же и руки в ружейном масле… Как там, из истории Великой французской революции? «У кого руки в порохе — расстрелять!»… Ну а ружейное масло — из той же оперы.
Итак, мое положение виделось весьма проблематичным. Мой порыв-экспромт теперь мне виделся уже не столь бесспорным. Как же быть?
…Казалось бы, ругал я себя, это же аксиома: операцию необходимо тщательно и всесторонне продумывать и готовить заблаговременно; в ходе операции необходимо действовать по одному из заранее продуманных планов, импровизация же годится только в пределах этого плана; ни в коем случае ни в одной мелочи нельзя полагаться лишь на слепую удачу, потому что она с равным успехом может примостить вон за тем кустом как скатерть-самобранку с ковром-самолетом, так и милицейскую засаду с автоматом и Джульбарсом на длинном «догонялочном» поводке.