Я промазал, опер – нет
Шрифт:
– Во-первых, я не древний, а во-вторых, какой же ты мне враг, – неожиданно для себя перешел я на «ты». – Одно дело делаем... А то, что подвинула меня, разве ж ты в этом виновата? Да мне уже все равно. Хватит, настрелялся...
– Ну, вот и договорились, – благодарно улыбнулась она. – А то как будто чужие...
– Да, кстати, за палки, которые Глыжин срубил, извиняться не стану.
– А я извинюсь. За то, что трусом тебя назвала.
– Не помню.
– Зато я помню... Далеко это кафе, ну что там у вас? – в смущении опустив глаза, спросила она.
– Кафе, кафе… Нет, не далеко. Но лучше на машине. На моей поедем.
– Вы меня тогда внизу подождите, я сейчас...
Я еще не успел уйти, а она уже достала из своей сумочки пудреницу. Все правильно, если женщина прихорашивается, значит, она хочет нравиться – как минимум самой себе.
Ждал я Дарью Борисовну недолго. Постукивая пальцами о руль своей «Нивы», в зеркало заднего вида я видел, как она спускается с крыльца. Мне почему-то казалось, что она хотя бы попытается изобразить легкую женственную походку, но Бесчетова шла, казалось, в атаку – в спешке, сосредоточенно, усиленно помогая себе локтями... Впрочем, отталкивающего впечатления она не производила. И мне даже стало приятно, когда ее взбудораженная женская сущность заполнила мою машину.
– Обед переносится! – Голос ее прозвучал в начальственном тоне, но взгляд был извиняющийся.
– Что-то случилось?
– На Первомайской труп.
– Вроде бы не осень, а трупы как грибы.
– И тем не менее.
Она уточнила адрес, и вскоре мы прибыли на место, в тенистый переулок, между тыльными фасадами двух длинных высотных домов. Бетонная выщербленная дорога, тротуар – смертный приговор для женских шпилек, поземка из тополиного пуха, деревья в одном ряду, неухоженные и загаженные собаками газоны. В луже вдоль тротуара, на животе, вытянув руки вперед, лежала женщина в красной кофте и светлых джинсах. Темно-русые локоны ее волос плавали в воде, шевелились на ветру. Рядом валялись закрытая кожаная сумка и полиэтиленовый пакет, из которого высыпались продукты – банка зеленого горошка, майонез, пачка сливочного масла, сырный полукруг под пленкой, творог в фабричной упаковке.
Сначала я увидел расплывающуюся по луже кровь, а затем и маленькую дырочку в затылке у женщины.
Неподалеку от трупа стояла молодая парочка – кучерявый паренек с прыщавым лицом и круглолицая девчушка с очень короткими ногами. Она прижимала к себе миниатюрную собачонку в клетчатой попонке, которая смотрела на меня испуганно и жалко дрожала.
Дарья Борисовна была в форме, поэтому молодежь обратилась к ней, не ожидая установочных вопросов.
– Мы видели, как в нее стреляли! Мы с Ниськой гуляли, а он подбежал и начал стрелять! – наперебой загалдели они.
– Кто подбежал? – обращаясь к парню, спросила Бесчетова.
И легонько прикоснулась пальцами к его руке. Она всего лишь успокаивала его, призывая сосредоточиться на деталях. Но мне почему-то совсем не понравился ее жест.
– Парень.
– К кому подбежал?
– Ну, к ней, – молодой человек показал на труп. – Она шла, спешила, а он сзади подбежал... Он в спортивном костюме был, мы думали, просто бегает, у нас здесь много таких. А он пистолет из-под куртки достал... прямо на бегу достал. Большой такой пистолет, с глушителем, как в кино. На секунду остановился и выстрелил ей прямо в голову, она даже понять ничего не успела... Звонко выстрелил, – немного подумав, добавил он.
– Как же звонко, если пистолет с глушителем был?
– Ну, был. А все равно звонко.
– Как он выглядел, этот парень?
– Ну, худощавый, – пожал плечами молодой человек.
– И высокий, – добавила его девушка.
– Что, и все?
– Ну, еще и куртка синяя, с капюшоном. Он под этим капюшоном лицо прятал, не разглядеть. И еще очки, кажется, были... Да, были...
– А ноги длинные? – в недобром предчувствии спросил я.
– Да, длинные, – кивнула девушка.
– И быстрые?
– Да, быстрые, он очень быстро побежал. А вы откуда знаете?
На этот вопрос я ответил, но ни ей, а Дарье Борисовне, которая с ожиданием смотрела на меня. Ей еще больше хотелось знать, откуда у меня информация про длинные и быстрые ноги.
– Меднянского такой ногастый застрелил. И куртка с капюшоном тоже была. Кстати, такая же синяя. И очки были, и парик...
– Он что, правда, киллер? – большими глазами посмотрела на меня девушка.
Она боялась, но любопытство, казалось, пересиливало страх.
– Все может быть, – уклончиво ответил я. – А вас он видел?
– Нет. Мы вон там стояли! – Паренек махнул в сторону сиреневого палисадника, примыкающего к высотному дому справа. – Стояли, на дорогу смотрели. Ну и все видели... А ему не до нас было. Он пистолет бросил и дальше побежал.
– Куда он его бросил? – спросил я.
Не нравилось мне все это, ох как не нравилось. Выстрел в голову, брошенный пистолет с глушителем. Снова заказное убийство. И снова в нашем районе. Все те же длинные и быстрые ноги, синяя куртка, лицо под капюшоном, солнцезащитные очки.
Паренек подвел меня к месту, куда, по его наблюдениям, упал выброшенный пистолет. Газон действительно был запущен: свежая трава бурно прорастала сквозь прошлогоднюю некошеную – попробуй что-нибудь найти в этих зарослях. Я попробовал. И нашел, но не сразу, а минут через пятнадцать.
«ПБ» – пистолет бесшумный, на основе обычного «макарова» с заводским глушителем. Главный недостаток – шумный стук затвора при стрельбе. Да и пробивное действие не очень сильное. Поэтому киллеры не очень-то ценили такое оружие.
– Ну что там у тебя? – спросила подошедшая Дарья Борисовна. – Нашел пистолет?
– Нашел. Пусть пока полежит.
– А я в сумку заглянула. Деньги и документы на месте...
– А убийце не нужны были деньги. Ему нужна была смерть. Вернее, не ему, а заказчику...
– Интересно знать, кого убили? – тускло, с трагическим затуханием в голосе спросила она.
– Женщину. Обыкновенную русскую женщину.
– Почему русскую? Может, она китаянка?
– Все равно жаль. А почему именно китаянка?