Я прячусь от ветра

Питкевич Александра

Пересказав Томашу события прошлой ночи и вкратце объяснив, что нужно искать, Тазур, прищурясь, осмотрел деревушку, в центре которой мы стояли.

— Мы сейчас в поместье, я тебе еще людей пришлю, пусть леса прочешут. — Обернувшись, лард зычно спросил, — Девушки, кто-то здесь хочет остаться или все жальше едем?

— Я бы осталась, у меня тут бабка. Проведать, как она.

— И я. Мне тоже нужно бы.

Девушки нерешительно кинули взгляд на меня, дождавшись легкого кивка. Спустившись с телеги, девушки, переминаясь в нерешительности, замерли рядом.

— Идите уже. Все равно пока не до вас. Станки

стоят, как мертвые. Какое тут ткачество, — махнула я рукой на обеих. Выдавив смущенные улыбки, обе бросились прочь.

— Тазур, мы можем задержаться немного? — в голове щелкнул какой-то предохранитель, заставив меня заерзать на спине коня.

— Что не так?

Кусая губу, я исподлобья изучала ларда, пока глубоко не выдохнул, покачав головой. Тазур не был ни зол, ни раздражен, а словно просто утомился моим поведением. Склонив голову на бок, я все же решила попробовать поверить ему.

— Заборы.

— Если только я пойду с тобой, — что-то полыхнуло в глазах мужчины, демонстрируя, что это единственное и нерушимое условие, если я хочу сделать то, что нужно.

Не видя других вариантов, опасаясь, что скоро случиться что-то нехорошее, я только кивнула. Если среди разбойников есть кто-то, кто знает правила жизни на этой земле, он может знать и варианты, как эту землю погубить. А оберегать людей — моя задача. Ничего страшного или подозрительно Тазур в этом углядеть не должен был, так что вариантов не оставалось.

— Миха, вы пока к дому Зарины езжайте. Пусть хоть напоит вас, пока я вернусь.

— Не стоит переживать. Мы обождем. Заборы, они важнее, — кивнул головой Миха, трогая поводья.

— Помогите мне спуститься, — оторвав одну руку от шеи коня, протянула я ладонь в сторону Тазура, не доверяя своим ногам при спуске с такой высоты.

— И что мне за это будет? — Сверкая белыми зубами, отозвался мужчина, подходя ближе.

— Вам не понравится, если я попробую слезть сама. Ноги переломаю.

— Женщина, иногда ты слишком серьезна. Я даже начинаю переживать за твое спокойствие, — перестал улыбаться лард, бросая поводья, и крепко хватая меня за талию. — Руки мне на плечи и не бойся.

Сердце стучало в горле. Несомненно, этот мужчина, с его жгучим взглядом, желанием и умением решать вопросы, непробиваемым упрямством и пугающей уверенностью, будоражил мою кровь.

— На меня нагнись, иначе носом полетишь, — усмехнувшись, Тазур просто сдернул меня со спины коня одним быстрым уверенным движением. Прижав к себе, и медленно спустив на землю, позволил проскользить по телу вниз, и не дав сразу отпрыгнуть в сторону. — И не говори, что сердце не стучит. Я все слышу.

Молча отстранившись, только потому, что лард отпустил, только и смогла, что нахмурить брови, отворачиваясь. Да, он прав. Сердце стучит. Но это ничего не значит.

Тазур.

Упрямство. В каждом слове, в каждом жесте, в повороте головы. Только вчера, когда у этой маленькой женщины просто не осталось сил, она сделала все так, как было нужно мне. А теперь вот снова. Чтобы добиться внимания к моим словам, мне приходилось ставить условия и вынуждать ее действовать не по-хорошему. Но я никак, никак не мог придумать, как добиться нужного мне иначе. Разве, совсем бессовестно соблазнить ее. Только от чего-то возникала уверенность, что вместо покорного смущения, я в итоге получу страшную обиду и не вероятный шквал возмущения, замешанного на злости. С этой женщиной так не работало. Она должна была решить все сама, а я мог только подталкивать решение в нужную мне сторону. А еще очистить горизонт от лишних, отвлекающих элементов.

Спустив ее со спины коня, позволив еще немного насладиться запахом и теплом ее тела, дурящим мне голову всю прошлую ночь, я чуть отступил от Анны, позволяя ей расслабиться. Шаг за шагом. Я никуда не тороплюсь.

— Иди, я Слюду привяжу пока. Леран, обождите нас. Может, перекусите с людьми Томаша, — следя краем глаза, куда двинулась девушка, я привязал повод слюды к ближайшему столбу, кинув вопросительный взгляд на своего второго хара. Если Леран уже не обращал внимания на наши разговоры с Анной, то Томаш вопросительно поднял брови, едва заметно оскалившись.

— Думаешь, про тебя девица?

— Определенно. Особенно это стало понятно, как выяснилось, что мне совсем не обязательно жениться на баронессе. Там какие-то сложные условия, и не всякий подойдет.

— Что, стоит предупредить парней? — улыбка Томаша становилась все шире. Ему явно понравилась подоюна новость.

— Можно. Только пусть сильно не галдят, а то иногда хуже баб в базарный день, — у меня у самого, против воли, на лице расплылась довольная ухмылка. Про меня. Определенно, эта девица про меня.

— Как прикажешь. Иди, пока совсем не пропала твоя красота.

Кивнув хару, побежал в ту сторону, где скрылась Анна.

Она вышла из деревни, обойдя ограду с внешней стороны и медленно двигалась вдоль, ведя рукой по невысокому забору, который местами был частью дворовых оград, становясь выше, а кое-где оставался сам по себе, не поднимаясь и до бедра. Сейчас, когда я наблюдал со стороны, было видно, что Анна тоже пострадала от всех этих лет труда, горя и борьбы. Если ее лицо и фигура не выглядели столь изможденными, как у других местных жителей, это говорило только о том, что она другая. И здесь мне становилось совсем непонятно, к чему такое сопротивление почти каждой моей попытке помочь. Да, сегодня кашель донимал ее меньше, не смотря на сон в таком малоприятном и негостеприимном месте, но, думалось мне, в нормальных условиях эта женщина все же выглядит не так. Не такой утомленно, не такой опечаленной, серьезной и озабоченной. Слишком много событий для маленькой женщины. И я сделаю все, чтобы к ней вернулась былая свежесть и сила, какие были до мора.

Подойдя ближе, попытался разобрать, что именно высматривают ее глаза, но не нашел ни малейших отличительных черт.

— Что ты смотришь?

— Целостность забора.

— Покажи и я тебе помогу, — тонкие пальцы скользили по дереву, задержавшись на одной из вертикальных штакетин, там где они огораживали чьего-то двор. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Почему-то это плавное, осторожное, даже почти нежное движение, заставило мою кровь медленно забурлить, вскипая.

— Не поможешь. Кожа на пальцах слишком грубая, — хмуря брови и даже не поворачивая головы в мою сторону, отозвалась Анна, продолжая оглаживать доску. А у меня возникала неприятная мысль, что я чертовски сильно завидую куску дерева в данный момент.