Я сегодня Ван Гог (сборник)

Левина Виктория

Как делали мозаику старинную

Как делали мозаику старинную в монашьих кельях под Иерусалимом? От вора, от зверья и от разбоя хранились камни, что несли с собою. А привозились камни издалёка, ценимые, как жизнь, как дух, как око… В мешках заплечных, ночью африканской — японский розовый и чёрный итальянский, афганский синий с русским сердоликом — скрывали красоту под грубым ликом… Потом, в тиши пещер, сверкали камни — их шлифовали грязными руками! Соединив фрагменты воедино, вливались камни в общую картину мозаики монашеской церковной! Стыдились камни бедной родословной — что из монашьих собраны котомок… Замрёт пред вечной красотой потомок, мозаики богатством

очарован! Здесь в каждом камне чей-то дух закован…

Шуберт

после прослушивания октета Франца Шуберта в фа-мажор [20]

Октетом Шуберта для струнных в фа-мажоре обворожиться и забыть, что мир жесток… У старой Вены столько шарма и задора, и доброты, и утешенья, видит бог! У старой Вены столько силы для октета, что он сюитой вопрошает небеса: померна ль плата за развитие сюжета — тифозной смерти безразличная коса… Я понимаю разговор гобоя с басом — так духовые о фатальности судьбы ведут беседу. Дирижёрство, служба, классы, на ужин – редкая похлёбка и бобы… О, милый Шуберт, о, «царя лесного» гений, отец симфоний и слуга небесных муз! Ты неудобен был. Поэтому гонений не избежал. Так вышло. Не берусь тебя судить ни в радости, ни в горе. Твой взгляд с портрета бесконечен и глубок… Октетом Шуберта для струнных в фа-мажоре обворожиться и забыть, что мир жесток.

20

Франц Шуберт (1797–1828) – австрийский композитор. Франц Петер Шуберт, четвертый сын школьного учителя и виолончелиста-любителя Франца Теодора Шуберта, родился в 1797 в Вене. В начале 1824 г. он работал над октетом фа мажор, однако нужда заставила его вновь стать учителем в семействе Эстерхази…

Россини

после прослушивания сонаты для струнного квартета № 1 соль-мажор Россини [21] (1804)

Насмешливый пацан. От силы – лет двенадцать. Блестящий музыкант. И с цыпками рука. Имеет божий дар и время состояться. Он – баловень судьбы на годы, на века. Сонатой нежных струн под солнцем итальянским он начинает жизнь и слаженный квартет. И начинает кросс по венским и миланским подмосткам дней его на много-много лет… Гурман и хлебосол, он музык отречётся и будет жить в чести, преемников уча. Взгляните на портрет – лукавый глаз смеётся, и струны детских лет в душе его звучат! Он счёт от прачки мог в вокал переиначить! Визитной картой стал его сонаты бег. Мальчишески легко победный путь был начат, смеётся и бузит весёлый человек!

21

Джоаккино Антонио Россини (1792–1868) – выдающийся итальянский композитор, автор 39 опер, духовной и камерной музыки. Его самые известные оперы – это итальянские оперы-буффа – «Севильский цирюльник» и «Золушка» и эпопеи «Моисей в Египте» и «Вильгельм Телль». Склонность к вдохновенным, песенным мелодиям – одна из ведущих черт творчества Россини, благодаря которой его прозвали «итальянским Моцартом». Вероятно, к 1804 году относятся первые композиторские опыты Россини – шесть сонат для квартета. «Божественный маэстро» – так назвал великого итальянского композитора Генрих Гейне, видевший в Россини «солнце Италии, расточающее свои звонкие лучи всему миру». Однажды он сказал: «Дайте мне счет из прачечной, и я положу его на музыку».

Рахманинов. Всенощное бдение

Диптих

после прослушивания «Всенощной» Сергея Рахманинова в исполнении Литовской классической капеллы под управлением Андреаса Мустолена (ноябрь 2016, Израиль)

«Глубокая озабоченность и тревога за судьбы родины, сознание бессмысленности жертв, боль и возмущение художника-гуманиста при виде человеческих страданий, приносимых чуждой и противной народным интересам войной, – все это вызывало у Рахманинова настойчивые поиски нравственного идеала, служащего опорой в тяжелых жизненных испытаниях. Этот идеал Рахманинов искал в твердых и постоянных устоях народной морали, которую он стремился воплотить в своей «Всенощной».

(Ю. Келдыш)

Взовьётся древнерусский глас под своды зала… Колокольный, звенящий зов, чтоб боже спас, чтобы простил нас, своевольных! Чтобы живущим на земле дал ощущение бессмертья, беззвестный голос в синеве иерусалимской пел на свете… И вот уже не стало стен и обнялись земля и небо, — великой музыке взамен, переплетая быль и небыль… Я в синем омуте души на дальних хорах пребываю. И это я пою в тиши, и предо мной – земля нагая, чей первородный грех велик, а войны – нам во искупленье! Над миром протянул старик длань бога. И затихло пенье.

* * *

Я пела в юности под арками, я пела! Я пела музыку, которая летела от дальних отсветов судьбы, души касаясь, — такою маленькой сама себе казалась… Я пела в юности Всенощной силы бденье, за всю непрожитую жизнь прося прощенье, за

все дороги, что взовьются серпантином, за все разлуки, что с тревогами едины. Я пела музыки рахманиновской звуки, ещё не зная, как повиснут в горе руки, когда покинут меня близкие-родные, взвалив на плечи мне все тяготы земные… Познала горечи измен и расставаний, и вкус внезапных перемен и расстояний! Я пела в юности под сводами, не зная, что заключалась в этих звуках жизнь земная.

Гармоний чувственным узором…

после прослушивания квартета Моцарта № 1 для струнных и фортепиано в соль-минор, написанного по заказу Франца Хоффмайстера с 1785-ом году и названного «музыкой для музыкальных элит»…

Гармоний чистых переливы — снега на пиках убелённых, австрийских горных рек мотивы, перипетии саг и склонов. Гармоний славных перепевы, влетевших песней отдалённой, — тирольцев гордые напевы и скрипок нежных плач и стоны. Гармоний моцартовских вдоволь в фортепианном беге пальцев… Надет платок негромкий вдовий на музыкальных душ скитальцев. Гармонией – вершиной жизни — болею в соль-минорном свете: жалею, что в другой отчизне и жаль, что жил в другом столетьи. Гармоний чувственным узором с тобою связана навеки! Как много Бога и простора в одном небесном человеке…

и только музыка…

по следам оперы Жоржа Бизе «Искатели жемчуга»

Убить, помиловать, изгнать, простить? – извечною проблемой мучается совесть. Бесконечною то кантиленой, то горячей страстью пламенной стенает музыка вокруг кумиров каменных… Цейлонским бризом обняла шатры и пагоды — любовь внезапная пришла, упала на воду, как лодка-джонка, как жемчужин белых россыпи, плутовка к смерти их вела медовой поступью… И только случай – серебром и клятвой верною кулоном памятным открыл им дверь тюремную. И только дружба, что касалась сердца хмурого, спускала лодки беглецов на воды бурые. И только арией последней, в пламень брошенной, кончалась опера и храм любви непрошенной. И на ресницах дорогих, в слезах и в горести, качалась музыка последних тактов повести…

Макбет

Израильская Опера участвует в мировом фестивале ShakespeareLives, приуроченном к 400-летию со дня смерти Шекспира. В Тель-Авиве показана постановка оперы Джузеппе Верди «Макбет» – первой «шекспировской» оперы этого композитора, ставшей одной из известнейших и популярнейших опер в мире, в режиссуре Жана-Клода Оври. Дирижирует оперой Эммануэль Джоэль-Хорнак.

Писать стихи о музыке в ночи, о Макбете, в плену преступной власти, когда дневное спит или молчит, — не это ли доподлинное счастье? Когда мой мир так чуток, и тревог дневных ко мне не долетают вздохи, я приглашаю музу на порог моей судьбы, где дни не так уж плохи, а ночи – полыханием строки меня ведут и к Верди, и к Шекспиру… И леди Макбет с царственной руки свою гипотезу любви бросает миру! И, предсказаньем ведьм поражена, во власти разрушающих амбиций, вручает пресловутая жена супругу нож, чтобы крови пролиться! О, как любовь безумна и слепа, как тяготеет сходом в преисподню! Свергает верноподданных толпа иных царей «навек» – уже сегодня… Я – с Верди, я – с Шекспиром, и кричит во мне мелодия конца финальной части! Писать стихи о музыке в ночи, о Макбете, в плену преступной власти…

Ромео и Джульетта

по мотивам одноимённой оперы Шарля Гуно

Был прожит день и ночь одна от гибели детей влюблённых… Давно повисла тишина над закулисьем и фойе, но Аурелии [22] слышна молитва к небесам бездонным, что даже в смерти не вольна судьба их разлучить! В жнивье под утренним туманом всласть щебечет жаворонок вольный. Отравленной любви печаль уносит в небо глубь веков… А я переживаю страсть двух юных душ. И сердцу больно прекрасной музыкой венчать любовь и смерть. И облаков, несущихся сквозь Тель-Авив, (трёхмерных площадей просторы так кстати – воздух ртом глотать!), и жгучих слов – недостаёт, чтоб рассказать, как был любим в далёкой юности… Не стоит пить яд, чтоб вместе умереть, когда любимый предаёт!

22

Аурелия Флориан – исполнительница роли Джульетты в тель-авивской постановке оперы Шарля Гуно «Ромео и Джульетта», апрель 2016 года.