Я так тебя ждала
Шрифт:
— И что с этим делать?
— Во-первых, оградить от новых стрессов, — заговорил он. — Она знает о возможном бесплодии и травме позвоночника?
— Нет, — покачал я головой. — Не решился сказать ей пока что. Мне показалось, это может усугубить ее состояние.
— Верно, — кивнул психиатр. — Лучше сообщать дозированно, через время. Так ей легче будет принять правду. Но ведь Лада вскоре поймет, что с ее спиной что-то не в порядке…
— Пока не поймет, — ответил я. — Боль от удара — вполне нормальное ощущение. Пока она уверена, что это ушиб. Впрочем,
— А мы со своей стороны назначим ей один препарат… Он поможет ее победить депрессию.
— Да, конечно, — согласился я. — Назначайте, что считаете необходимым. Тут простыми уговорами уже ей не помочь. Она нас не слышит.
— Да, к сожалению, — вздохнул Тони. — Ничего, поднимем на ноги девочку. Такая молоденькая, вся жизнь ведь впереди еще, а она себя хоронит. Глазки такие светлые, ясные… Не пойдет так. Жаль ее.
— Да, только не будем забывать, Тонни, что мы лечим, а не жалеем, — посмотрел я на него. Как ни странно, история Лады тронула даже циничные сердца врачей моей клиники… Иногда и на старуху бывает проруха.
— Конечно. — Встал он на ноги. — Назначение устно медсестре я уже сделал. Сейчас все оформлю в карту и принесу.
— Хорошо, спасибо, — поблагодарил я его. — Можете быть свободны после анамнеза. Карту завтра утром занесете, уже поздно.
— И я вас благодарю, — ответил он. — Значит, до завтра.
— До завтра.
— А вы будете готовиться к проверке?
— Да, покой нам только снится…
— Понятно… Тогда удачи вам, и выше нос.
— Спасибо.
Тони ушел, и на какое-то время я остался в одиночестве. Принялся за дела — хоть какую-то часть успеть разгрести до ночи. Немного все же надо лечь поспать тут, на диване, иначе я совсем завтра ни на что не буду способен.
Но мое одиночество продлилось недолго — вернулась Стелла. Она, заправив за ухо прядь каштановых волос прошла к моему столу. И снова по-хозяйски оперлась бедром о столешницу.
— Ну как у тебя тут дела? — спросил она.
— Нормально, как видишь, — ответил я.
— Уже по макушку в бумажках закопался?
— Ага.
— Я принесла результаты осмотра пациента Воронцовой.
Стелла положила передо мной небольшой листок с цифрами. Я взял его в руки и прочел написанное.
— Что-то мне не нравятся эти показатели, — нахмурился я. — Особенно температура.
— После операции вполне нормальные данные.
— Нет, высоковата, да и сбивается очевидно плохо. Когда я был утром, она тоже температурила. Пульс тоже не самый лучший…
— Ну утром не была выше температура?
— Утром нет, такая же, как сейчас.
— Тогда не вижу повода волноваться.
У меня же в душе словно какой-то маячок тревожный бился. Нет, я пожалуй, присмотрю получше за этой девочкой. Что-то тут не так. К вечеру ей должно было стать лучше, ведь мы колем ей антибиотик.
— Она пила бульон? — спросил я, внося очередные данные в программу на компьютере, которые
— Нет, — ответила Стелла. — Медсестра сказала, что не ест и не слушается никого. Слушай, она такая хамоватая, если честно… Тонни грубила, и мне тоже… Как ты с ней только работаешь?
— Она — пациент, а не подружка, — ответил я, заканчивая вбивать данные в графу и сохраняя информацию. — Работать приходится с разными людьми. К тому же, ты сама знаешь ее историю — понять можно ее состояние и поведение. Тем более, я ведь не посылал тебя к ней, ты пошла туда сама. Забыла?
— Нет, помню, — ответила она. — Я помочь хотела.
— И ты помогла, — свернул я программу и посмотрел на нее. — Теперь я меньше времени потрачу на замеры ее давления.
Я встал с места и направился к выходу.
— Ты куда, Костя? — окликнула меня она.
— Пойду, кое-что проверю.
— Так куда?
— Стелла, — наклонил я голову набок. — Не помню, чтобы ты заняла кресло главного врача и получила полномочия требовать у меня отчетов.
Я вышел из кабинета, не оглянувшись, и пошел вперед по коридору. Стелла, конечно, здорово мне помогает, да и является некой родной душой в этой клинике, где преимущественно англоязычные врачи, а Стелла, как и я, эмигрировала сюда когда-то, но она стала слишком много на себя брать. Придется поставить ее на месте. Она задает слишком много вопросов.
Спустился в отделение интенсивной терапии. Нашел палату Лады и вошел внутрь.
— Ой, Константин Николаевич, — тут же встала навстречу мне Дженни. — Я думала, вы уже ушли.
— Добрый вечер, Дженни, — сказал я ей. — У нас на носу проверка серьезная. Ты слышала?
— Конечно, — ответила она. — Вся больница на ушах стоит.
— Ну и как в такой ситуации я могу уйти домой? — поднял я брови. — Ладно, оставим эти разговоры. Лада спит?
Девушка лежала с закрытыми глазами, только мне показалось лицо ее стало еще более бледным, а губы сухими. И она тяжело дышала.
Я подошел ближе. Нет, она не спит. Просто ей плохо. Дотронулся до лба — огненный. Девчонка тихо застонала.
— Черт, в чем дело? — Бормотал я, доставая градусник, которые измеряет температуру за секунды, приложил его ко лбу Лады. — Все же было нормально… Сорок. Сорок?! Сестра!
— Да, Константин Николаевич, — встрепенулась Дженни.
— Срочно жаропонижающее вколите. Что ей колят, покажи.
— Вот, — подбежала она ко мне с журналом назначений. — То, что вы назначили.
— Хм… Он должен ей помогать, если только…
Не пошло какое-то заражение… Этого бы не хотелось, но не исключено — организм сильно ослаблен.
— Продолжайте курс, — сказал я. — И следите, пожалуйста, за температурой.
— Так мы мерили с доктором Старковой полчаса назад, — ответила Дженни. — Все было в пределах нормы — тридцать семь и восемь.
— Так быстро поднялась? — снова я свел брови вместе. — Плохо. Но пока будем наблюдать. Возьмите кровь на общий анализ. Принесите мне результаты сразу же по готовности. Мне надо посмотреть ее кровь.