Я тебя никому не отдам
Шрифт:
– Как вы узнали?
Тот опять хмыкнул что-то невнятное в бороду, дернул обтянутым драной тельняшкой плечом и вернулся к своим мокрым ящикам. Но Таня уже решилась:
– Мне посоветовали обратиться к вам, – бородач недоверчиво зыркнул из-под обвисших полей когда-то зеленой панамы, но не прогнал. Вот и славно. Она, запинаясь, продолжила: – Тут такая история… может, глупо… Десять лет назад мы с мужем проводили в Сплите медовый месяц, катались на яхтах, на катерах мимо островов и как-то к одному причалили. Там был такой белый маяк,
Бородач, нагнувшись к последнему ящику и приподняв крышку, мрачно выругался. Казалось, стоящую рядом девушку он больше не замечает. Но Таня, то улыбаясь, то пошмыгивая носом, продолжала рассказывать сочиненную заранее историю:
– Вам это наверняка покажется смешным. Но мы тогда были такие… такие молодые, влюбленные, счастливые… Спрятали там, неподалеку от маяка, бутылку шампанского. Сперва выпить ее хотели, а потом решили – пусть будет на память. И пообещали друг другу, что вернемся через десять лет и найдем ее. Обязательно… Нам тогда казалось, что десять лет – это целая жизнь… – Таня шмыгнула носом. – И правда, целая жизнь… В прошлом году муж погиб в автокатастрофе…
Глаза бородача сверкнули из-под надвинутой на лоб панамы.
– А я все-таки приехала. Потому что годовщина, потому что мы обещали друг другу… Это, наверное, выглядит очень глупо, но мне это очень, очень важно. Мне непременно нужно разыскать этот остров со старым маяком и найти там эту бутылку. Тогда, понимаете, тогда, значит, ничего не закончилось, ничего не умерло!.. Только… Только я не знаю, где этот остров, – с абсолютно убитым видом закончила она. – Яхту мы тогда наняли, названия острова у капитана не спросили… Даже как звали капитана, и то не помню… Может, вы что-нибудь подскажете? Вы же всё тут знаете!..
– Дык, – бородач глядел в сторону горизонта, как будто Таня была прозрачная, как будто ее вообще тут не было, сквозь нее глядел. – Маяки-то теперь никому и не нужны. Только высокие. А то все больше брошенные стоят. Теперь у всех спутниковые навигаторы, зачем им маяки, – он снова повернулся к девушке спиной.
– Но, может быть, – не унималась она, – вы хотя бы сможете показать остров, ну тот, где был маяк, на карте? А если подскажете, кто мог бы меня туда отвезти… ну пожалуйста… я заплачу, конечно, сколько надо, столько заплачу…
– Какая хоть бутылка-то? – неожиданно спросил бородач, резко оборачиваясь.
– Ну, шампанское. Французское, дорогое… мы тогда такими богачами себе из-за этого казались… а сейчас… ну шампанское, подумаешь… Только вот именно эту бутылку мне непременно, непременно нужно отыскать, понимаете?
– Чего ж не понять? – гигантской обветренной ручищей он еще сильнее скомкал свою всклокоченную бороду. – Дорогое… Муж, говоришь, погиб, а ты приехала… И тебе надо… Ну, давай карту.
Таня торопливо вытащила из сумки предусмотрительно купленную вчера карту.
– Вот, гляди. Тут. Вот этот остров, вот тут маяк, с этого боку, – заскорузлый палец указывал на тот самый «остров-кит», о котором вчера говорила девушка из турагентства. – Тут скалы, маяк на них. Был… Ну, может, и теперь что осталось, только мы там уже не ходим. Уже больше года, хоть места там уловные, – он неожиданно вздохнул, точно сожалея о чем-то. Об «уловных», то есть рыбных местах?
– А вы не могли бы, – начала было Таня, но бородач перебил ее, не дослушав:
– И думать об этом забудь. Никто тебя туда не повезет. Нельзя.
Он распахнул дверь кабины и, опять выругавшись, тяжело полез внутрь.
– Почему нельзя? – спросила Таня у недовольной полосатой спины.
– Потому, – буркнул бородач, усаживаясь на драное сиденье. – Своя шкура дороже потому что. Частное владение. Охрана везде, увидят – пристрелят, не спрашивая. И не найдет никто.
– Неужели такое бывает?! – чуть не со слезами воскликнула Таня, но сердце забилось почти радостно, а вдоль позвоночника побежал холодок предчувствия – есть попадание!
– Не знаю, как бывает и не бывает, знаю, как есть, – буркнул бородач. – Так что не видать тебе твоего французского шампанского. Небось давно нашли и выпили, там есть кому, – он хлопнул дверью. Мотор зарычал, зафыркал, заревел, и облезлый фургон, чихая, вырулил на дорогу, что шла к городу. Таня, благодарно поглядев ему вслед, зашагала в сторону… А куда, собственно? Не имеет значения, улыбнулась она, туда, где толпа погуще. И прищурилась – солнце уже заливало просыпающийся город ярким радостным светом.
Пока поднимающееся светило еще не превратило Сплит в подобие доменной печи, Таня решила провести рекогносцировку с вершины холма. Отсюда город был весь как на ладони. По улицам и узеньким переулкам ходили маленькие, точно муравьи, люди. Утопавшие в кудрявой зелени сверкающе-белые дома под шафранно-рыжей черепицей смотрели непроглядно-емными окнами на море, где у самого горизонта плыл, просвечивая сквозь дрожащую дымку, белоснежный лайнер.
Таню, однако, интересовал не город, а порт: разгружающиеся корабли, рыбацкие шлюпки и ржавые баркасы, растянутые на просушку сети, изогнутые и белесые, точно бивни мамонта, причалы с бахромой пришвартованных яхт и катеров. Завтра одно из этих суденышек доставит ее к цели.
Спустившись с холма, она прошлась по магазинам и запаслась всем необходимым, в том числе двумя непромокаемыми, герметично закрывающимися мешками, побольше и поменьше. Позвонила в больницу, с удовлетворением услышав, что выздоровление идет полным ходом.
Оставалось еще одно, самое, быть может, важное на сегодня дело… После очередного изучения карты Таня остановила свой выбор на городке со смешным названием Башка-Вода. По побережью от Сплита до него было километров сорок. Но береговой путь ее, вообще говоря, не слишком интересовал – туда она собиралась вернуться, после того как исполнит задуманное. Если вообще удастся вернуться.