Я умею прыгать через лужи (сборник)
Шрифт:
Иногда они не хотели ждать, и, когда я добирался до вершины, радость, вызванная первым сброшенным камнем, и торжествующие восклицания были уже позади.
Я старался выгадать минуту для отдыха, занимая чем-нибудь внимание своих спутников. Указывая на тропку среди папоротников, я восклицал:
— Пахнет лисицей! Должно быть, только что пробежала. Джо, скорей за ней! — Пока обсуждался вопрос, стоит ли идти по следу, время шло и я получал необходимую передышку.
Когда мы пришли к купе акаций, где условились встретиться, Бронсон и Стив стояли на коленях у кроличьей норы. Глаза их были прикованы к хвосту и задней части туловища Тайни — австралийского
— А вы видели — есть там хоть один? — спросил Джо с видом знатока, опускаясь на колени впереди ребят.
— Ну-ка! Пусти! — Он схватил Тайни за задние ноги.
— Вытащи его, и мы посмотрим, что там есть, — заметил я не менее авторитетным тоном, чем Джо.
— Только дурак полезет руками в нору: там змеи, — сказал Стив, поднимаясь и отряхивая песок с колен, как будто у него пропал всякий интерес к норе. Он так и не простил мне победы в нашей драке на палках.
— Кто боится змей! — воскликнул я с презрением, ложась на бок и засовывая руку в нору, пока Джо держал сопротивляющегося Тайни.
— Вот, достал до самого конца, — с пренебрежением объявил я, втиснув плечо в отверстие.
— В этой норе давно никто не живет, — определил Джо.
Он отпустил Тайни, и тот нырнул в дыру, как только я вытащил руку. Обрубок его хвоста перестал дергаться, собака трижды громко втянула носом воздух, затем выскочила из норы и вопросительно посмотрела на нас.
— Пошли, — сказал Стив. — Пора двигаться дальше.
— Где Энди? — спросил Джо.
Энди сидел на земле между Дамми и Ровером, ища блох у Ровера; последний спокойно переносил эту операцию, блаженно подняв морду.
— Зачем ты взял с собой Энди? — со страдальческим видом упрекнул Джо Ябеда Бронсон.
Энди быстро поднял глаза на брата, ожидая удовлетворительного объяснения своего присутствия.
— Взял, и все! — резко ответил Джо.
Он никогда не тратил времени на Бронсона. «Как посмотрю на него, так и хочется его стукнуть», — часто говорил Джо, и эта фраза выражала его мнение о Ябеде.
Мы шли по опоясывающей склон горы узкой тропинке. Взбираться по ней мне было трудно. По сторонам ее рос густой папоротник, который оказывал упорное и решительное сопротивление каждому взмаху моих костылей. Когда я ходил по зарослям, я всегда выбирал широкую тропу, но на горе Туралла были лишь узкие тропки, заросшие высоким папоротником. Один костыль я ставил на тропу, а ноги и другой костыль пробивали себе путь между растениями.
Я никогда не принимал в расчет свои ноги: проход для них был не нужен. Я опирался всей тяжестью на «хорошую» ногу лишь на мгновение перед тем, как обе ноги вновь летели вперед, но сама почва, на которую я ставил костыли, и разные препятствия имели большое значение. Я падал потому, что костыль соскальзывал, попадая концом на камень, или запутывался в траве и папоротниках, но, если мои ноги за что-нибудь цеплялись, я не падал.
Когда Джо стал ходить вместе со мной, он сначала не понимал, почему я тащу ноги по папоротникам, а не по открытой тропке рядом. Ему казалось, что ставить на эту тропку один костыль бессмысленно. Он считал, что я должен заботиться о ногах, и часто недоумевал:
— Почему ты не идешь по тропинке, там, где легче?
После того как я объяснил ему, он произнес только:
— Вот как! — и больше никогда не говорил об этом.
Мои стратегические маневры, имевшие целью помешать Бронсону
Мы столкнули вниз большой камень и с замиранием сердца стали следить, как он летит по крутому склону. Мне страшно хотелось последовать за ним, увидеть самому, что скрывается среди папоротников и деревьев, растущих на самом дне.
— Говорят, там внизу есть большая дыра, чуть-чуть прикрытая землей, — сказал я. — И если встать на это место, сразу провалишься в кипящую грязь и все прочее.
— Он же потухший, — сказал Стив, который никогда ни с кем не соглашался.
— Ну и что! — воинственно возразил Джо. — И все-таки, может быть, дно мягкое и вот-вот провалится. Никто не знает, что там внизу, — закончил он сурово.
— Наверняка там когда-то жили дикари, — сказал Бронсон. — Если спуститься туда, можно увидеть их стоянки. Мистер Тэкер раз нашел здесь их топор.
— Подумаешь, — заметил Джо. — Я знаю парня, у которого полдюжины таких топоров.
— Попробую спуститься, — заявил Стив.
— Давай, — подхватил Бронсон. — Это здорово. Я с тобой. Пойдем, Джо?
Джо посмотрел на меня.
— Я подожду вас, — сказал я.
Склоны кратера были усеяны шлаком и камнями, которые много-много лет назад, прежде чем затвердели, представляли собой раскаленную кипящую массу. Это были клочья пены, превратившиеся в камни — такие легкие, что они не тонули в воде. Местами выступала обнаженная порода с гладкой, как застывшая жидкость, поверхностью, виднелись круглые камни с зеленой сердцевиной. На крутых склонах, густо поросших папоротником, там и сям высились одинокие эвкалипты.
На этой обрывистой, осыпающейся земле не было опоры для моих костылей, но, если бы их и удалось поставить твердо, я все равно не смог бы двигаться по такой крутизне. Я уселся, положил костыли рядом и приготовился ждать возвращения ребят.
Энди ни за что не хотел отказаться от участия в этом приключении.
— С Энди далеко не уйдешь, — заметил Джо, стараясь облегчить мне ожидание. — Он свалится от усталости, если мы спустимся до самого низа. Я пойду только до половины.
— Я могу ходить сколько хочешь, — запротестовал Энди, стараясь разубедить Джо.
— Мы недолго, — заверил меня Джо.
Я следил, как они спускались вниз. Джо держал Энди за руку. Голоса их доносились все глуше и потом совсем замерли.
Меня не огорчало то, что я не мог пойти с ними. Я считал, что остался потому, что решил остаться, а не из-за своей беспомощности. Я никогда не чувствовал себя беспомощным. Я бывал раздражен, но это раздражение возникало не из-за моей неспособности ходить и лазать, как Джо и Стив; оно было направлено против Другого Мальчика.
Другой Мальчик был всегда со мной. Он был моим двойником; слабый, хныкающий, полный страха и опасений, всегда умоляющий меня считаться с ним, всегда из эгоизма пытающийся сдерживать меня. Я презирал его, однако должен был его опекать. Когда нужно было принимать решение, я должен был преодолевать его влияние. Я спорил с ним, когда он упрямо не соглашался; отталкивал его в сторону и шел своей дорогой. У него была моя оболочка, и ходил он на костылях. Я шагал отдельно от него крепкими, как деревья, ногами.