Я в моей голове
Шрифт:
Пора вмешиваться:
– Сэр, а не много ты на себя берешь? Унесешь ли?
– Бросаю сумки на тропинку и делаю шаг вперед.
– Унесу все, что мое и никого мои дела не должны волновать. Ты чего вмешиваешься? Это касается нас с Танькой.
– Зло заявляет он и кивает на нее за моим плечом.
– Беспредела я не могу допустить. Никуда она с тобой не пойдет. Иди Таня домой, - беру ее за рукав и подталкиваю мимо нас. Танька хватает свой портфель и пытается проскользнуть мимо Сэра. Он тоже хватает ее за рукав:
– Стоять!
– Ей.
– Какой беспредел? Она что - твоя подруга?
– Мне.
–
– У нас с ней была договоренность. Подожди! Так ты ничего не знаешь?
– Смотрит на меня озадаченно не выпуская Танькин рукав.
Я тоже немного озадачен.
– Ну Танька! Ну стерва!
– он поворачивается к ней и вдруг начинает хохотать.
– Ты у меня сейчас точно пойдешь по беспределу!
– прекратив резко смеяться и зло смотрит на нее.
– Подожди!
– снова мне, поднимая руку.
– Я тебе сейчас все объясню. Эта стерва (кивает головой на Таньку) знает, что мне нравится и на днях подкатила ко мне. Мол отвадь от меня Сокола, ну ты его знаешь. А то Сокол рамсы попутал и наезжает на нее не по-детски - зажимает, хватает за руки и пытается куда-то затащить. Угрожает, что она никуда не денется от него и что ему похуй на меня. До этого у нас с Соколом все было ровно, оба знали, что она нам нравится, но без претензий ждали, кого она выберет. А она крутила хвостом перед обоими. А тут такая заява. Я прихуел! А она мне обещает: отвадишь Сокола, я тебе все, что захочешь, сделаю. Ну я к Соколу. Слово за слово, ну и понеслось. Я его отоварил, сейчас дома отмокает. Жду, когда она отдаст обещанное, а она снова хвостом крутить. А теперь и тебя на стрелку привела. Чтобы мы уже с тобой перемахнулись. Если бы ты меня отоварил, она бы осталась при своих, ты ведь благородный, не стал бы с нее требовать обещанное.
– Вопросительно смотрит на меня.
Танька, пытаясь вырвать руку начинает плакать. Я пытаюсь прийти в себя от сообщения:
– Мне она ничего не обещала, - растерянно говорю.
Сэр снова начинает смеяться:
– Так она тебя, как лоха на стрелку подписала со мной? Ничего даже не пообещала? Ну стервь!
– В восхищении и многообещающе зло смотрит на ревущую Татьяну.
– Ты не заговаривайся, - за "лоха" я обиделся. Но Танька точно, меня как лоха выставила.
– Ладно извини. Расходимся краями?
– Вопросительно с ожиданием смотрит на меня.
Тут Танька завывая и захлебываясь слезами:
– Ну ребята... Ну пожалуйста... Я не хотела... Я думала... Сережа! Я не хотела... Я хотела только... Вова, ну пожалуйста... Простите... Я не могу... Мне нельзя...
Сэр переводит взгляд на нее, то на меня в растерянности. Потом решительно заявляет:
– За косяки надо отвечать! А обещанное надо отдавать! Как я мог полюбить такую сволочь?
– сокрушенно качает головой.
– Соловей! Ты будешь ей предъяву делать? Ты вправе. Тебя ведь она чуть в блудняк не вписала.
– Обращается ко мне.
– Сережа, я... ну пожалуйста... я не могу... У меня Сашка...
– продолжает она ныть.
– Мне от нее ничего не надо.
– Отчего-то мне стали противны и ухмыляющаяся рожа Сыра и ноющая сука Танька. Надо как-то завершать этот балаган.
– Татьяна, ты накосячила. Сэр прав. Ты должна ответить. А я тебя больше знать не хочу!
– Беру портфель и поворачиваюсь, чтобы уйти. В душу, как насрали. Настроение ниже плинтуса.
Слышу за спиной возню и Танькин крик:
– Сережа! Не уходи! Ну пожалуйста!
– Столько боли было в этом крике.
Останавливаюсь и поворачиваюсь к ним. Сэр обняв Таньку за плечи, ведет к сараям. Она повернув заплаканное лицо ко мне с мольбой смотрит на меня. С раздражением думаю:
– Как я смог в это вляпаться? Сволочь Танька порядочная, но жалко все-таки ее.
– Неожиданно ловлю себя на мысли. Перед глазами внезапно возникла картина - вонючий сарай, грязный топчан, на нем полураздетая Танька с раздвинутыми ногами, ее белые ляжки и красное пятно крови на лобке и на тряпье. Уезжающий автозак, за решеткой в темноте белеющее пятно лица Сэра. Встряхнул головой прогоняя видение и решительно пошел за ними. Собрался мир спасать, спаси хоть этих мудаков. Танька, конечно заслужила наказание, но пусть испытает его без физических последствий. У нее и ее матери хватит ума и подлости не подмываясь, подать заяву на Сэра, за изнасилование. А от матери у Таньки секретов явно нет. Знаю эту вечно недовольную, зло сверкающую элегантными очками мегеру. Иначе откуда у Таньки такая стервозность в душе и холодная расчетливость в уме. Сэру тоже надо намекнуть о последствиях. Пусть не усердствует и заставит ее вымыться после акта. Я догнал их возле двери в какой-то сарай. Танька шла обреченно, подталкиваемая Сэром к двери.
Внутри оказалось вполне прилично (если так можно сказать про сарай). Под потолком горела лампочка. Стояли два старых, но приличных еще дивана, между ними стол с пепельницей и колодой карт. В оббитом жестью углу стояла, пышущая жаром буржуйка. Довольный Сэр обвел все рукой:
– Вот тут мы тусуемся.
– С гордостью. Подтолкнул Таньку к столу, из угла откуда-то достал бутылку марочного вина (готовился к суаре - отметил я) и с полки стаканы.
– Ну, что примем для начала? Тебе готовил угощение, - посмотрел на Таньку. (Угадал).
Вместо ответа Танька опять горестно заплакала:
– Ребята, я еще... У меня Сашка... Мне нельзя...
– Сэр! Может без последствий! Накажешь, как хочешь, но с целкой отпустишь.
– Неприятно мне было слышать это нытье
Он ковыряя пробку отвлекся, и глядя на Таньку махнул рукой:
– Да я уже думал. Если бы все пошло по-другому, если бы она осталась со мной... Все было бы по-человечески. А-а, - горестно выдохнул.
– Сейчас пусть за щеку возьмет с проглотом и пусть валит себе. Пусть живет как хочет, сука, - и опять с горечью вздохнул. (А Сэру-то нелегко. Что с нами бабы делают?).
– Ну что, будешь?
– он держал бутылку над стаканами и глядел на меня. Я отрицательно помотал головой. Танька подняла голову и тоже помотала.
– А я выпью!
– Сыр наполнил два стакана на 2/3. Поднял один:
– Ну прощай любовь!
– И медленно выцедил.
– Ребята, может не надо. Я денег принесу, хотите? Много.
– Танька с мольбой смотрит на Сэра.
– Нет, шалава. Ты сделаешь все так, как я скажу, - мрачно глядел на нее он.
– Вставай на колени, - стал расстегивать ширинку. Танька опять тихо заплакала.