Я видел как плачут животные

Бондарчук Максим Сергеевич

– Да, Сэм привел его только что. Заполняю документы.

– Когда закончишь с ним, скажи пусть ждет у разъездного пути прямо на перроне, я встречу и дальше возьму его под свою опеку.

– Хорошо, а теперь с твоего позволения я доделаю работу.

Не дождавшись ответа, он вытянул металлическую руку и закрыл на широком виртуальном мониторе всплывающее переговорное окно.

– Возраст?
– продолжил он, не оборачиваясь ко мне.

– Тридцать четыре.

– Молодой.

Дальше - больше. Это было похоже на допрос нежели медицинское обследование. Доктор продолжал задавать их, спрашивать кто я кем

работал до этого, пока не спустился по трапу с космического корабля, которого "каким-то чертом занесло в эту глухомань". Не знаю каким он был на самом деле, но по одному лишь разговору мне стало понятно, что данный человек не просто не испытывает никакой радости по поводу своего пребывания в этом месте, но и искренне сочувствует всем, кого "нелегкая" занесла на эту планету.

– Ну что ж.
– с чувством удовлетворения он встал из-за компьютера и направился ко мне.
– Теперь осмотрим вас.

Взяв в руки несколько медицинских инструментов, он приблизился ко мне и стал осматривать, водя каким-то странным прибором вдоль всего тела.

– Как давно спали?
– светя небольшим фонариком в мои глаза, спросил доктор.

– Совсем недавно, как летел сюда.

– Правда? А такое ощущение будто не спали целую вечность.

Может он и был прав. Несмотря на столь длительное пребывание в искусственном сне, я все равно чувствовал себя невыспавшимся. Глаза закрывались сами собой, но я все же держался подальше от этого, зная, что ничего хорошего объятья Морфея мне не предвещают.

– Странно, что вы сюда прилетели.

– Это так удивительно?

Он утвердительно кивнул головой.

– Там за дверью еще несколько десятков таких же как и я. А еще я видел как вместе с нашим кораблем сюда приземлился еще один и людей там было гораздо больше.

– А, вы об этих, - с явным презрением в голосе проговорил он, - Нет, они не новые здесь. Это вахтеры. Рабочие с соседней планеты Радлер. Они прилетают сюда раз в земной квартал, потом улетают и им на смену приходят другие. Я знаю каждого из тех, кто сейчас стоит там, - он вытянул свою металлическую руку и указал на дверь.
– Уже по голосу узнаю. В нашей системе мы называем их "кротами", потому как единственное что можно делать на планетах в этом месте - это добывать метум.

– Метум?

– Яркий такой минерал. Я мало что понимаю в его строении и свойствах, спроси лучше у кротов, они расскажут тебе больше.

Он снова стал кружиться вокруг меня со своим прибором, то поднося его ко мне, то наоборот, отдаляя почти на вытянутую руку. Затем, когда все было готово, он отложил его в сторону и сел за компьютер, внося полученные данные в общую базу данных.

– Теперь все.

Сигарета задымилась в его зубах. Затягиваясь все сильнее и сильнее, он вскоре высосал из маленького белого свертка почти все живое. Оставив в своих сжатых металлических пальцах лишь желтенький обрубок, который вскоре благополучно утонул в цилиндрической мусорной корзине.

– Ваша рука?
– вдруг спросил я, сам не понимая зачем.

Он поднял ее вверх, покрутил и тут же опустил.

– А что с ней не так.

– Потеряли на войне.

– Я? Нет. Это результат моей вредной привычки. Облитерация сосудов и прочее. Слишком много медицинских терминов - вы не поймете.

– И нельзя было никак ее спасти?

– Кто моменту, когда я почувствовал боль в пальце, а потом и во всей руке, ее спасти было невозможно. Пришлось ампутировать. Но как вы можете заметить, привычка оказалась сильнее здравого смысла.

Он ударил ногой о мусорку, где все еще дымились остатки сигареты.

– Ну а вы?

– Что я?

– Сказали зачем вы должны сюда прилететь?

– Требуется моя помощь, - ответил я не понимая к чему он клонит.

– И все? В таком случае думаю я не буду раскрывать все детали, пусть вам скажут это после.

Он сделал последние записи и попросил покинуть кабинет.

"Странный он" - подумал я, выходя из кабинета в коридор, где все еще толпилось более двадцати человек. Они косо смотрели на меня, кто-то даже толкнул в спину, но когда обернулся посмотреть на него, то не увидел ничего кроме широких спин повернутых ко мне илица, не обращавших на меня внимание.

Перрон был недалеко. Накрытое место находилось слегка внизу, почти у самого края громадного купола, за которым бушевала ненасытная природная стихия. С этого места, как паутина, во все стороны расходились многочисленные железнодорожные пути, по которым почти каждый час в разные концы планеты, по подземным путям, уезжали поезда с рабочими и учеными. Я смотрел на все это и не мог понять, как в таком месте, неприглядном и враждебном, вообще можно жить и не бояться за свою жизнь.

Вскоре ко мне подошла незнакомка. Одетая в короткую коричневую кожаную куртку с небольшими заплатками и в камуфляжных штанах, она походила скорее на бездомного, нежели на человека, с мнением которого считались если не все, то очень многие. Она подошла тихо, почти бесшумно и когда я смог ее заметить, она стояла почти вплотную ко мне, держа в руках электронные документы, оформленные на мое имя и карточку-пароль, готовую к использованию.

– Добрый день, - она приятно улыбнулась, - А может и вечер, у нас тут из-за облачности никогда не знаешь какое время суток в данный момент.

Я натянуто улыбнулся.

– Меня зовут Светлана Перова. Я старший научный сотрудник. Заведую планетарной лабораторией на Эндлере. В отсутствии профессора Иванова имею честь называться первым человеком-ученым на этой планете.

Наверное, это была одна из тех глупых и непонятных профессиональных шуток, которые представители разных социальных классов на этой планете любили рассказывать друг другу, в компании таких же как и они.

– Рад знакомству.

Я пожал ей руку и к собственному удивлению заметил, что ее руки, казавшиеся маленькими и хрупкими, на деле же обладали довольно крепкой хваткой, которой мог позавидовать даже мужчина.

– Куда теперь?
– спросил я.

– Скоро наш поезд. Мы отправимся к восточной части нашего огромного комплекса.

– Я думал комплекс это где-то здесь?

– Нет. Мы разбросаны почти по всей планете, это и удобно и плохо одновременно. С одной стороны мы можем охватывать исследованиями всю поверхность и анализировать данные со всех концов, складывая общую картину воедино, но с другой, сбор таких данных очень сложен, не все станции успевают делать измерения вовремя: люди устают, погода порой мешает, аппаратура выходит из строя. Иногда нам приходиться носиться из одного края планеты в другой, чтобы получить сведения - это замедляет нашу работу. О, вот и наш поезд.