Я все еще влюблен
Шрифт:
Жду ответа.
Элеонора Маркс. Тусси.
Извините, сэр. Поздравляю вас с наступающим Рождеством. Желаю побед и счастья. Есть ли у вас дети?
Элеонора Маркс. Тусси.
Лондон. Графтон-террес, 9».
Маркс прочитал и, хотя его разбирал смех, очень сердечно взглянул на дочь.
— Ну как? — с тревогой спросила она, вытаращив глаза.
— По-моему, очень толково, — ответил отец.
— Ничего
— Да нет, все прекрасно, — Маркс минутку помешкал. — Только вот насчет главнокомандующего… Мак-Клеллана, бесспорно, надо сменить, но если Линкольн назначит Энгельса, то как же мы тут без него останемся?.. Да и сама ты с ним собираешься туда…
— Мавр! — возмутилась Тусси. — Как можно так говорить? Там мы гораздо нужней! Там война. И ведь мы уедем ненадолго. Как только дядю Фреда назначат главнокомандующим, дела там пойдут совсем по-другому, вы увидите. Мы с ним быстро наведем порядок, — она помолчала и грустно добавила. — Только вот я не уверена, что Линкольн согласится, чтобы я была адъютантом, ведь все-таки я девочка.
— Ну отчего же! — подбодрил Маркс. — Если дядя Фред лично попросит Линкольна… Но вот ты прибавляешь себе целых два года, это нехорошо.
— Ах, какой пустяк! — попыталась отмахнуться Тусси, немного смущенная тем, что ее уличили в обмане. — Семь, девять. Пока письмо идет, пока он пишет Ответ…
— Нет, — твердо сказал Мавр, — семь — это семь, а девять — девять, — он взял карандаш и исправил нужное Слово. — Да и семь-то тебе еще только будет через две недели.
— Слушай, Мавр, — вдруг осенило дочь. — А может быть, мне не писать ему, что я девочка, а притвориться мальчиком и имя какое-нибудь придумать, как у мальчишки? А когда мы с дядей Фредом туда поедем, я надену брюки, остригусь, и Линкольн ничего не узнает.
— Нет, это тоже нечестно, — решительно сказал отец. — Пусть все будет так, как есть.
Тусси немного помолчала. В ее блестящих черных глазах; метались отблески каких-то новых замыслов, предположений, планов. С трудом подавив их в себе — и видно было, что лишь на время, — она спросила:
— Ну а как же теперь отправить письмо? Запечатать в бутылку?
— Что ты! Этот способ хорош там, где нет других, например в океане, на необитаемом острове. А мы должны побеспокоиться, чтобы письмо дошло возможно скорей, — для этого его надо отнести на почту.
— Когда?
— Завтра пойду в Британский музей и занесу.
— Нет, Мавр, это надо сделать сегодня.
— Хорошо. Вот уложу тебя спать и схожу.
— Нет, ты иди сейчас.
Марксу ничего не оставалось, как одеться и, попросив Женни уложить Тусси побыстрее в кровать, пойти на улицу.
Девочка хотела непременно дождаться возвращения отца, по борьба со сном в таком положении, когда твоя голова лежит на подушке, оказалась ей не по силам — она тотчас уснула.
Утром прямо с кровати, в ночной рубашке, Тусси кинулась в кабинет отца.
— Ну как, Мавр? — крикнула ома, распахивая дверь.
— Все в порядке.
— Отправил?
— Конечно.
— И оно уже пошло?
— Разумеется.
— А когда Линкольн получит его?
— Трудно
Узнав, что Линкольн работал на почте, Тусси успокоилась — как письмо могло не дойти до человека, который сам занимался письмами!
С этого дня вся жизнь Тусси превратилась в ожидание ответа от президента. Каждый раз, когда Маркс писал письмо Энгельсу, она требовала, чтобы отец справлялся у своего друга, не получил ли тот вызова из Вашингтона. Но время шло, а вызова не было и не было ответа.
— Что бы это значило, Мавр? — тревожно спрашивала Тусси. — Уж не перехватили ли мое письмо южане?
— Конечно, такая возможность не исключена, — разводил руками отец, — но все-таки, думаю, она маловероятна.
Скорее всего, Линкольн принял во внимание твои советы, а ответить тебе просто некогда. У него же столько дел! Должно быть, он занят подготовкой наступления.
Тусси такое объяснение не удовлетворяло. Она понимала: занят, но ведь ее письмо было государственной важности. Однажды, услышав разговор взрослых об агентах южан в Северных штатах — их называли «медноголовые змеи», — девочка подумала: а не засели ли эти «змеи» и на здешней почте? И не перехватили ли они ее письмо?! Она даже похолодела от предположения о таком коварстве.
Вечером Тусси поделилась сомнениями с отцом.
— Это невозможно, — категорически заявил Мавр. — Там сидит такой милый почтенный старичок, что заподозрить его ни в чем нельзя.
— Какой ты наивный человек! — горячо возразила девочка. — Он же может притвориться! Ты сам читал нам в газете, как шпионы южан действуют в Северных штатах… Я тебя очень прошу, завтра, когда Лаура пойдет провожать тебя в библиотеку, пожалуйста, возьмите меня с собой и давайте зайдем на почту. Я должна видеть этого старичка сама.
На другой день после завтрака Мавр и Лаура повели Тусси на ту почту, с которой обычно отправлялись письма Энгельсу и вся другая корреспонденция. Тусси страшно волновалась, она была убеждена, что тотчас увидит двойную игру старичка и гневно крикнет ему: «Вы шпион!» На ее крик прибежит полицейский, шпиона схватят, а через несколько дней она получит телеграмму: «Благодарю за помощь. Вы доказали свою преданность нашему делу. Срочно выезжайте вместе с дядей Фредом. Жду. Президент Северо-Американских Соединенных Штатов Авраам Линкольн. Вашингтон, Белый дом».
Когда вошли в помещение почты, Тусси была ни жива ни мертва от волнения.
— Доброе утро, господин Вуд! — приветствовали старичка за барьером Мавр и Лаура.
Тот любезно ответил на приветствие и спросил, глядя на Тусси:
— А кто эта маленькая леди?
— Это моя дочь Тусси, — сказал Маркс. — Она хотела бы с вами познакомиться.
«Ах, что он делает! — ужаснулась Тусси. — Ведь надо же, чтобы никто здесь не знал, кто я!» Старичок, конечно же, был подозрительный. Усы у него наверняка приклеен-иые, а на голове парик… Но вот он уже вышел из-за барьера и, наклонившись, протянул руку: