Я выбрал путь смерти
Шрифт:
— У чеченцев тоже, говорят, была своя гвардия? — спросил Осипов.
— Была на фронте и есть сейчас. Они называли себя «одинокими волками». Их форма несколько отличалась от формы рядового боевика. Так, на зеленом берете цвета знамени Аллаха и пророка Мухаммеда имелась эмблема, на которой был изображён ичкерский волк. Не у всех «одиноких волков» имелись на поясах бляхи с этим изображением. Повидимому, в гвардии таких блях на всех не нашлось. На спине такого гвардейца краской или фломастером было написано по-русски «Волк». Для «одинокого волка» отдать жизнь в бою за свою веру считалось не большой потерей. В бою они вели себя смело. К поверженному противнику относились жестоко. Они считали, что Аллах спишет им все грехи и они обязательно попадут, когда их убьют, в рай. Мы их понимали и как к противникам
— Честно признайся: солдаты в Чечне грабежами занимались? — задал Провоторов каверзный, неприятный для Волчьего Ветра вопрос.
— Моя группа занималась армейской разведкой. Могу сказать, что мои подчинённые мирное население не грабили, не обижали. Не были способны на такую подлость. Я заметил, что солдаты разных родов войск проявляли к мирным жителям завидную терпимость и миролюбие. Как-никак, а они и мы являемся жителями одного государства. Однако нашей сознательностью, во вред гражданскому населению, пользовались боевики. Днём они себя выдавали за мирных жителей, лояльных к солдатам своей страны, носили на головах белые повязки. С наступлением ночи — вооружались, становились боевиками. Оказавшись за спиной нашего солдата, они или резали его, как барана, или убивали из стрелкового оружия. Короче, я много повидал трупов и наших солдат, и боевиков на полях сражений. Очень редко можно было увидеть убитого боевика, у которого не были бы вывернуты наружу карманы. Поэтому я думаю, что наши солдаты мёртвых боевиков грабили, но я их за это не осуждаю. На деньги противника наши солдаты покупали себе еду, одежду и многое другое, что помогало выжить.
— Живой человек или мёртвый, даже если он противник, его грабить нельзя, — убеждённо заявил Транквиллинов.
— Я с вами полностью согласен. Только ответьте мне тоже откровенно: имеют ли право люди, пославшие солдата на войну, не кормить его, не обогревать, не заботиться о его чистоте? Солдаты недоумевали: кому надо, чтобы их морили голодом, в чьих это интересах?
— Это тоже чьё-то преступление.
— Вы знаете, чьё это преступление, но не желаете делать конкретных выводов. Пусть это останется на вашей совести, — заметил Транквиллинову Волчий Ветер. — Когда солдата доведут до крайности, он не только ограбит мёртвого боевика, но может и виновника своих бед превратить в котлету, и будет прав. Человека с оружием в руках не уважать, обижать опасно. Ведь в семнадцатом году именно человек с ружьём привёл коммунистов к власти.
— Ваши доводы убийственно убедительны, и я свои замечания по поводу того, что солдаты грабили убитых боевиков, снимаю. Александр Георгиевич, я видел на поясе ваших брюк бляху с изображением головы волка. Как я понимаю, она когда-то принадлежала чеченскому гвардейцу. Для того чтобы её заполучить, вы должны были убить её владельца, — предположил Транквиллинов.
— Я так и поступил, но убил его не из-за бляхи, а выполняя боевое задание.
— Все это понятно. И вместе с тем не могу не задать вам своего наивного вопроса, причём из добрых побуждений. Вы не боитесь, что чеченцы, чьих родственников вы убили, увидев у вас на поясе бляху «одинокого волка», захотят вам отомстить? Вам такая мысль не приходила в голову?
— Я и мои бойцы прошли всю Чечню вдоль и поперёк, и боевики остерегались там связываться с нами, а уж у себя на Родине мне их бояться просто грешно и смешно. Я, Тарас Кондратьевич, всегда готов постоять за себя. Мне всегда везёт. Я понимаю, что все мы смертны. Если когда-то в драке с кем-то мне не повезёт, значит, так было угодно Богу. Я за свою жизнь навоевался по самую крышу, — проведя ладонью над головой, заверил Волчий Ветер. — Но меня все время тянет на острие борьбы. Туда, где есть опасность, где можно проверить себя на прочность. Там я доказываю себе, что я настоящий мужчина. Чем больше жизнь мне подбрасывает таких проверок, тем больше я себя уважаю. Ведь настоящим мужиком является не тот здоровяк, что со своими габаритами в дверь не может пройти, а тот, кто силён духом и умеет за себя постоять в любой ситуации. Я приведу пример. Моей группе однажды было дано задание пробраться к нашей группировке, окружённой в Грозном, доставить ей боеприпасы, питание. Через день планировалось кольцо окружения вокруг них прорвать, чтобы группировка соединилась с нашими войсками. Парни были из омского ОМОНа. Им надо было продержаться всего сутки. Мы доставили омоновцам все необходимое, взяли одного раненого, который был у них на тот момент, и собрались уходить. Ко мне подошёл верзила едва ли не двухметрового роста, весом больше ста килограмм. На него противно было смотреть, он дрожал от страха и плакал как ребёнок. Стал просить меня, чтобы мы взяли его с собой. Разве это мужик?! Самый настоящий слизняк, готовый оставить товарищей в беде, лишь бы спасти свою шкуру. Я его тогда спросил: «Если ты такой трус, то какого черта попёрся служить в ОМОН?» Он, хлюпая сопливым носом, прогундосил: «Я же не думал, что нас пошлют воевать в Чечню». Вот видите, как экстремальная ситуация помогла кое-кому увидеть себя со стороны и выяснить: мужик он или дерьмо, одетое в мужскую одежду.
— Взяли вы тогда его с собой или нет?
— Я ему объяснил, что если он все время будет трусить, то его обязательно убьют. Домой он может вернуться только с друзьями по оружию, а для этого ему надо воевать, как все они.
— Ну и как он, остался жив? — продолжал засыпать Волчьего Ветра своими вопросами Транквиллинов.
— Я его судьбой не интересовался, знаю только, что их отряд вышел из окружения.
Транквиллинов покачал головой:
— Смотрю я на вас, Александр Георгиевич, вы одержимый человек и чем-то похожи на наркомана. Наркоман не может жить без наркотика. Вы не можете жить, не играя со смертью. Сколько вы думаете ходить по острию ножа? Ведь можно и оступиться.
— В конце года я уйду в запас по выслуге лет.
— А сколько же вам лет? Для пенсионера вы слишком молоды.
— В декабре мне исполнится тридцать три года.
— Почему вы так быстро достигли права на получение пенсии?
— Я служил в Афганистане, потом в Чечне, где льготная выслуга лет, — ответил Махновский.
— Понятно, но я считаю, что вам можно было бы ещё служить и служить.
— Я все равно не собираюсь жить только на одну пенсию. Постараюсь найти работу, связанную с риском для жизни, чтобы не пришлось скучать.
— Такие специалисты, да тем более вашего класса, на гражданке всегда смогут найти себе работу, — заверил Волчьего Ветра Транквиллинов.
— Надеюсь!
— Вы женаты?
— Нет. Не было свободного времени, чтобы заниматься решением личных проблем.
— На гражданке у вас для решения личных проблем времени будет более чем достаточно.
Считая тему беседы исчерпанной, Волчий Ветер прилёг на своей полке. И прислушался к тому, что между собой стали говорить его попутчики.
До сих. пор молчавший Осипов обратился к Транквиллинову:
— Тарас Кондратьевич, можно мне теперь задать вам пару вопросов, касающихся Чечни?
— Задавай. Если смогу, постараюсь ответить, — устраивая поудобнее ногу в гипсе, разрешил тот.
— Все жители страны являются налогоплательщиками. Кто платит налог в двенадцать процентов от своего дохода, а кто, как вы, все тридцать. Я не против того, чтобы с нас брали налоги. У государства много дыр, которые латаются деньгами налогоплательщиков. Нужно армию и флот содержать в хорошей боеготовности, и пенсии платить старикам, и зарплату учителям, врачам, военнослужащим, и на многое другое нужны государству деньги. Если президент и правительство распоряжаются деньгами налогоплательщиков, то скажите мне, они должны отчитываться перед нами, куда и на что потрачены наши кровные денежки?
— Конечно, должны, — заинтересовавшись темой, затронутой Осиповым, ответил Транквиллинов.
— Мы Чечне, как члену Федерации, оказываем финансовую помощь или нет?
— Оказывали, оказываем и будем оказывать. В прошлом году наше правительство направило в Чечню финансовую помощь в размере примерно триллиона рублей. Как заявил наш многоуважаемый президент Ельцин, он не знает, куда девались деньги в Чечне, на что там были потрачены. Меня такой контроль за деньгами налогоплательщиков никак не может устроить. Если наши деньги в Чечне пошли на выплаты пенсий, восстановление разрушенных предприятий, строительство жилья, то я буду считать, что они использованы на благое дело. Если же они пошли в карманы чиновников-казнокрадов или на покупку для боевиков оружия, то я против того, чтобы продолжать оказывать Чечне финансовую помощь.