Я выжил, начальник!
Шрифт:
– Я так же думаю, - кивнул Лысый.
Котчиха
– Но почему вы подписали бумагу о направлении Вулича в психиатрическую больницу?
– спросила Вера.
– Знаете, Вера Георгиевна, - ответил Либертович, - при всем моем уважении хочу сказать следующее: не стоит так относиться к зэку. Почему-то вы уж очень волнуетесь о нем.
– Я не желаю быть пособницей убийства!
– отрезала она.
– Надеюсь, вы понимаете…
– Вера Георгиевна, вы уже спасли ему жизнь, закрыв своим телом. Халат отстирался?
– улыбнулся главврач.
– Я ничего
– Он там погибнет.
– Вера вышла.
– Вера Георгиевна, - позвал ее с лестницы санитар, - вас Виктор Петрович ищет.
Она быстро поднялась наверх и вошла в кабинет мужа.
– Что случилось?
– спросила она.
– Ты, оказывается, спасла Вулича, - недовольно ответил тот.
– Удержала его, когда он падал.
– И что? Он потерял сознание.
– Да ничего он не терял. Хвастался, как щупал тебя, и очень жалел, что не мог дотронуться до твоей груди. Об этом рассказал его сосед по палате…
Договорить ему не дал смех жены.
– И ты поверил ему? Он заявил, что Вулич украл у него ручку с позолоченным пером. Вулича обыскали и ничего не нашли. Этот тип просто пытается отомстить Вуличу, вот и все.
– И все-таки не надо подхватывать падающих больных. Они зэки, и от них можно ожидать всякого.
– Есть, товарищ начальник!
– усмехнулась Вера.
– Подобного больше не повторится.
Киров
– Ну что, дальше едем?
– усаживаясь на нары, подмигнул Борису Лохматый.
– А вы, земляки, с каких зон?
– спросил он у троих попутчиков. Четвертый, хихикая, лежал на верхнем ярусе.
– У него, похоже, в натуре крыша съехала.
– С пятерки, - сказал пожилой мужик в полосатой робе особо опасного рецидивиста.
– Мента подрезал, ну и закосил. А ты, братишка, откуда?
– Может, похаваем трохи?
– подсел к ним смуглый здоровяк.
– Меня Султаном кличут. С четверки я. Бучу в санчасти устроил. Хотели дело завести, но пахан откупил, и начальник меня в дурдом на время списал, - хохотнул он.
– Жрать будешь?
– спросил он Бориса.
Тот молча кивнул.
– Он что, - обратился к Лохматому Султан, - не по масти?
– Свой мужик, - ответил тот.
– Слышал про кипиш на единичке? Он устроил ментам головную боль.
– Так это ты с крана прыгнул?
– посмотрел на Бориса «особняк».
– Молоток мужик! Надо было мента прихватить, но суки не лазали, видно?
– рассмеялся он.
– Почему не залезали?
– усмехнулся Борис.
– Сигареты и чифир подавали. Просто не стал я с мусором падать.
– Молоток!
– одобрил особняк.
– Куда нас везут?
– спросил Лохматый.
– На Казань, - ответил особняк, - потом в дурдом. Я уже в трех побывал. А под Казанью ни разу не был. По-разному жуют. Кто хреново, говорит, кто ништяк. В общем, сами посмотрим.
Москва
– И что я могу сделать?
– пожал плечами полковник федерального управления исполнения наказаний.
– Вулич совершил злостное нарушение и был переведен в помещение камерного типа. Поэтому ему не разрешили свидание. Попавший в ПКТ лишен всех разрешенных законом…
– Но почему?
– вспыльчиво перебила его Лена.
– В Кирове нам ничего конкретного
– После вашего визита в Киров вас тоже следовало бы наказать административно. Вы там такое устроили, что вполне могли получить пятнадцать суток. И тем не менее я узнаю, что там случилось, и если по отношению к Вуличу допущено беззаконие, виновные будут наказаны и вам разрешат свидание…
– Значит, в республиканскую психлечебницу?
– уточнил по телефону Бескровный.
– Думаю, падение с крана не прошло бесследно, - ответили ему.
– Удивительно, что он еще жив, - сказал Семен Петрович.
В кабинет вошел Солнцев.
– Вы слышали о Вуличе?
– Только что узнал.
– Бескровный положил трубку.
– И что думаете?
– А тут и думать нечего, - усмехнулся следователь по особо важным делам.
– Начальство нашло выход из положения. Психлечебница в наше время - считай, билет на тот свет. Конечно, там не все так, как они сообщили. Сейчас они пытаются исправить положение. Даже если Вулич сумеет выжить и рассказать о чемто, ему никто не поверит. Есть заключение психиатров, он признан психически больным. И все, теперь его показаниям грош цена. Так что Вулич уже не наш клиент.
– И вы так спокойно говорите об этом? Ведь вы были…
– Мой юный друг, я видел за свою жизнь столько вызывающих у меня симпатию преступников, что уже давно должен был бросить эту работу и либо уйти в адвокаты, либо стать преступником. Вулич - бандит. Его таким сделало наше правосудие. И тем не менее кто заставлял его бежать первый раз? В общем, об этом говорить я больше не желаю и тебе не советую.
– Значит, вот как?
– покачал головой Остоцкий.
– Странно. Не должен Борька вести себя так, не из таких он. Да и не могло падение с крана остаться без последствий. Всего-то прошло с месяц, не более. Что-то тут не так… Но пока его не увидим, и думать не о чем. Вам и в колонии, и в управлении сказали, что он злостный нарушитель. Слова-то какие! Ну ладно, подождем. Но почему он на письма не отвечает?
Казань
– Прибавилось дуриков, - усмехнулся Лохматый.
– Уже девять человек нас. Но пятеро, похоже, в натуре головой больные. Остальные, как и мы, дуркуют.
– Не разговаривать!
– приказал идущий рядом прапорщик.
– Казань всегда хреновой пересылкой была, - понизив голос, сообщил Вуличу Лохматый.
– Кому говорю, тихо!
– крикнул контролер.
Старший сержант открыл дверь камеры. Они вошли, и дверь захлопнулась. В камере находилось шесть двухъярусных коек. На нижнем ярусе, справа от окна, сидел худой бледный молодой мужчина в лагерной одежде.
– Привет, мужичок, - подсел к нему Лохматый, - откуда идешь?
– Да из психбольницы.
– А мы туда!
– Лохматый подмигнул Вуличу.
– А чего у тебя видок такой хреновый? Болен чем-нибудь? А мы ряшки там нахаваем. Маслице каждое утро дают. Ну как там бабенки, имеются? И ничего есть, да?
– Значит, вы в дурдом?
– тихо проговорил бледный.
– Зря радуетесь, мужики, - вздохнул он, - невесело там.
– Да хорош тебе, земеля, - засмеялся Лохматый, - настроение нам портить! Например, я с удовольствием туда еду. Правда, ни разу там не был, но какая разница? Может, чифирнем?!
– громко предложил он.
– Чаек есть. Кипятите воду.