Я за тебя умру (сборник)
Шрифт:
– Кей! Я хотел вам сказать…
– Замолчите! – воскликнула она. – Даже если бы вы были мне не безразличны, а это не так, я вряд ли была бы настроена благосклонно после таких известий!
– Неужели вы не способны сделать свою работу и личную жизнь двумя изолированными…
– Я не могу стать чудовищем в считаные дни. Извините, мне хочется побыть одной.
Внезапно она бросилась вперед, оставив его позади. Глаза ее были полны слез, вызванных неизбывным трагизмом этого мира.
Мое расписание, подумала Кей следующим
На краткое время, стоя у окна в лето, она позабыла их всех, и ее захлестнула прежняя смутная тоска по чему-то, чего она никогда не знала. Ей хотелось очутиться на яхте, плывущей в Южные моря, ехать в лимузине на бал, лететь в аэроплане на Северный полюс… Хотелось стоять в лавке, полной аляповатых и совершенно ненужных безделушек – костяных слоников, алжирских браслетов, сережек – да-да, и еще тех колец, что вдевают в нос, – и говорить: «Я возьму это… и это… и это». Хотелось выкупить косметический отдел универмага и обмениваться шутками с мужчинами, которые видели бы в ней украшение, а не квалифицированного специалиста.
Вместо этого она отправилась к мистеру Керкджону, учителю танцев. Мистер Керкджон был человек, приятный во многих отношениях; единственным его недостатком было честолюбие. Мистер Керкджон хотел поехать в Париж и пройтись от Триумфальной арки до «Кафе де ля Пэ» – мечта сама по себе вполне невинная, однако эту прогулку мистер Керкджон желал совершить абсолютно раздетым. На худой же конец, если оставить Париж в стороне, мистер Керкджон желал быть абсолютно раздетым везде, куда бы он ни попал, лишь бы рядом с ним находился кто-то еще – в противном случае ему было все равно. Кей заглядывала к нему редко и совсем не надолго, ибо стоило ему ее увидеть, как его рука сразу тянулась к галстуку.
Потом были другие посещения, тоже не слишком вдохновляющие, если не считать одного визита к девушке, успешно закончившей курс лечения. Кей не могла ей не позавидовать: она уже рассуждала о платьях, которые купит по возвращении домой, и о поездке за рубеж, намеченной на следующую осень.
– Вы ведь навестите меня, доктор? – спросила девушка. – Вы помогли мне больше, чем все остальные здешние врачи.
– Милая моя, я не смогу придумать, что говорить вашим друзьям. Я так давно обсуждаю научные темы с врачами и сюсюкаю с пациентами, что разучилась просто болтать. Напишите мне письмецо и расскажите, как нынче принято выражаться, а то я не знаю ничего, кроме «Да ну?» и «Ну да?».
Были еще несколько посещений – потом она вывела из гаража свой маленький двухместный автомобильчик и поехала в поселок за пять миль от клиники. Утро выдалось роскошное, и она пела за рулем:
Ах, листопад, листопа-а-ад,Разноцветные листья летя-а-ат,Но как больно опя-ать мне вспомина-атьОб увядшей летней любви-и-и-и…Вдруг
Она остановила машину в двадцати футах от него и, пока он ее догонял, быстро соображала. При нем нет саквояжа – очевидно, он просто ушел из клиники. Надо вернуть его обратно, но если он заупрямится, она одна ничего не сможет поделать. Дорога была пустынна – кругом никого. Что лучше: отправиться дальше, в поселок, и позвонить оттуда доктору Винчинтелли или попробовать самой уговорить беглеца? Когда он поравнялся с ней, ее сердце сильно билось в груди.
– Мое почтение, – сказал он, приподнимая шляпу.
– Мистер Вудс! Как вы здесь оказались?
– Я оттуда ушел, – с улыбкой сознался он. – Не мог больше выдержать.
– Даже не повидавшись с доктором Винчинтелли? Простите, но такие решения все же не стоит принимать без него. Знаете, мистер Вудс, это не слишком справедливо по отношению к клинике. Садитесь-ка в машину, я развернусь, мы поедем и поговорим с ним.
Он покачал головой:
– Мне не по душе доктор Винчинтелли, да и клиника, честно говоря, тоже. По-моему, обстановка там не слишком умиротворяющая.
– И тем не менее, мистер Вудс, нельзя же просто взять и отправиться по дороге неведомо куда.
Он бросил на нее взгляд, который показался ей странным.
– Но вы-то взяли и отправились по дороге неведомо куда.
– Это совсем другое дело, – отрезала Кей.
– Не понимаю, почему. Вплоть до четырех часов вчерашнего дня я отвечал за свои действия – да, я добровольно приехал сюда лечиться, но если бы остался еще на несколько часов, то уже ни за что не мог бы отвечать.
Она внимательно посмотрела на него. Похоже, он был настроен вполне добродушно, однако, помня, что сказал ей вчера доктор Винчинтелли, она не выключала мотор и не снимала ноги с педали газа.
– А кроме того, – добавил он, улыбаясь, – вы не сказали мне, что вы здесь делаете.
Вот она, дьявольская отметина – иррациональное замечание!
– Мы с вами в разном положении, мистер Вудс, – твердо сказала она. – Я не больна. Разве кто-нибудь говорил вам обо мне другое?
– Мне никто ничего о вас не говорил. – Он вновь улыбнулся. – Согласен, вы не выглядите больной, но, по-моему, люди с психическими расстройствами всегда утверждают, что они абсолютно здоровы. Я же знаю, что пока еще нахожусь в здравом уме… и все-таки…
– Мистер Вудс, – перебила его Кей, – потом вы пожалеете о своем поступке. Почему бы вам не остаться хотя бы до понедельника, когда вернется мой… профессор Шейфер? Отдых еще никому не вредил…
– Отдых! – Он иронически усмехнулся.
– …и вам он тоже, скорее всего, пойдет на пользу. Вы сейчас не в том состоянии, чтобы путешествовать.
– Я поеду на автомобиле. Мой шофер все еще ждет указаний в поселке.
– Вы не в том состоянии, чтобы путешествовать на автомобиле.
И снова странный взгляд, странный ответ.