Я забуду тебя завтра...
Шрифт:
Внутри кабины лифта оказалось всё вполне приемлемо. Деревянные панели, кафель на полу… и неоновый круг на потолке, вместо светильника. Наверное, я поспешила с оценкой «приемлемо». Но чем выше мы поднимались, тем громче и отчетливее становились звуки, и перед открытием дверей я уже была уверена, что находились мы под ночным стрип-клубом. С ума сойти. Он и работает тут и живёт. Разве так можно?
Когда двери, наконец-то, раздвинулись в стороны, я ожидала увидеть толпу танцующих людей, но вместо этого обнаружила ту самую парковку с четырьмя
— Ты умеешь водить машину? — удивилась я, когда он начал заводить мотор.
Нет, я предполагала, что умеет, в наше время это не роскошь, но у него же есть тот верзила! Как его там? Тарас? Тимур?
— А не должен? — спросил Грешник, выруливая и направляя автомобиль к выезду.
— Нет! Просто ты всегда такой пафосный.
И кто меня дёрнул за язык? Но Грешник рассмеялся. Я никогда ещё не слышала его смеха, и мне понравилось. Мне понравилось, что когда он улыбался после, хищность исчезала с его лица. Он словно становился другим. Более… простым, приземлённым.
— И как эта пафосность выражается?
Я пожала плечами, улыбаясь, заражённая его смехом. Наверное, выгляжу как тупая кукла из подтанцовки, но мне было плевать. Никогда не чувствовала себя настолько счастливой!
— Весь такой деловой, с личным водителем. Тебе, знаешь, не хватает ещё помощницы с такими круглыми очками и миленьким личиком. А! — воскликнула я, когда в голову пришла новая идея. Даже палец выставила перед ним, — и она обязательно должна быть блонди. И с маленькой собачкой! Вот эта… трясётся которая вечно…
— Чихуа-хуа.
— Да! Вот тогда твой образ будет полностью дополнен! Этакий мистер деловой босс.
Он покачал головой, сворачивая куда-то на окраину города, и я поддалась своему любопытству. Нужно ловить момент, пока он в настроении.
— А куда мы едем? Только не говори, что в кино.
— А чем тебя кино не устраивает?
— Там всегда много народу. И что там, что в твоей квартире, это четыре стены.
— А ты хочешь прогуляться?
Я закивала. Тупая улыбка всё никак не сходит с лица.
— Да. По парку. Да можно даже по лесу, только не в помещении!
— Тогда тебе понравится.
— Правда? И всё-таки куда мы едем? Ну скажи, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
Но как бы я не клянчила, как бы не упрашивала, он оставался непреклонен. Наверное, я бы быстрее от табуретки признания добилась бы, чем от него! Но спустя некоторое время я оставила эту затею и переключилась на другую, не менее важную для меня тему.
— Ладно, не хочешь говорить это, скажи мне тогда как тебя зовут?
Его тёмные брови взметнулись вверх, а серые на сегодня глаза на мгновение удивлённо посмотрели на меня.
— Зачем тебе моё имя?
Я усмехнулась, поворачиваясь к нему корпусом. Так было удобнее, хотя уже настолько завертелась в кресле, что скоро оно задымится!
—
На мгновение он задумался, и прежнее веселье исчезло из него. Словно кто-то переключил рычаг. Раз! И он снова тот самый Грешник, что был все эти два дня рядом. Серьёзный, настороженный и угрюмый.
— Моё имя тебе ничего не даст.
Я закусила губу и пожала плечами.
— А мне ничего и не надо. Мне просто надоело обращаться к тебе как к собаке.
Да, я грубила. Слышали бы меня сейчас родители, точно ремнём отходили бы! И, наверное, зря я так. Он не заслужил это.
— Прости, — промямлила я, теребя пальцами кружевной низ платья. — Из меня плохая леди.
Он мельком посмотрел на меня и снова вернулся к дороге.
— Так мама говорит?
Я кивнула и процитировала её слова:
— «Ты леди, Рина! И должна вести себя подобающе! Леди не грызут яблоко на глазах у толпы! Леди не сидят скрестив ноги на стуле! Леди не ковыряются в зубах ножом! Леди всегда должна быть приветлива, скромна, вежлива и полна достоинства!». Но, видимо, я не леди, потому что всегда умудрялась нарушать её глупые правила.
Он снова усмехнулся, но по-доброму, и меня это порадовало. Фиг с ним, с именем. Может и не называть. Главное пусть больше не хмурится.
— Я виделся с твоими родителями недавно. Специфичные люди.
Я кивнула. Какое точное описание. К встречи с моими предками нужно тщательно готовиться, ибо их напор сшибает с ног!
— Ага. На любителя. Мама раньше была балериной, но пришлось бросить. Лодыжку сломала, и та неправильно срослась. Это мешало танцам. А отец коллекционер. Собирает кружки. У него даже своя комната для них есть. Ты бы видел её! Там столько кружек и стаканов, что можно весь Градсбург с них напоить!
Заметив, что он достал телефон и сверился с ним, я замолчала. Брехушка. Так меня бабушка всегда называла, потому что рот закрывался только когда ела, но только сейчас я начала воспринимать это как недостаток.
— Извини, я, наверное, утомила тебя своей болтовней.
Он покачал головой к моему удивлению.
— Нет, продолжай. Мне нравится тебя слушать. У тебя приятный голос.
Да ну?!! А раньше только и говорил, что «помолчи», «веди себя тихо». Но заостряться на этом не стала. Мы были в пути уже полтора часа. Я рассказывала ему и рассказывала о себе, о своём детстве, о том как не хотела быть балериной и как трудно мне это давалось. И становилось легко. Я больше не чувствовала себя угнетённой. Проблемы с родительницей больше не казались громадными, и первым делом по возвращению домой решила, что больше не буду жить в отчем доме. Я отправлюсь в город, продолжу обучение в школе дизайнеров, найду подработку и сниму квартирку. Любую. Маленькую, старенькую, но отдельное жильё у меня будет. А потом я устроюсь в какой-нибудь салон, заработаю денег и открою свой.