Я знал его
Шрифт:
– Так дело в нём?
– Да. Вы думали, что оно было о ком-то ещё?
– Нет, нет, я...
– Хикари покачала головой.
– Забудьте. Простите меня, продолжайте, пожалуйста. Да, я знала его. Не сильно хорошо, но мы иногда разговаривали.
– Хорошо. Что вы о нём знаете?
Женщина смотрела мимо Маны, на точку на стене. Она вздохнула.
– Он был... очень застенчивый. Очень закрытый. Легко краснел и обычно смущался, когда с ним разговаривали. Много извинялся. Аска обычно злилась на него.
– Аска? Вы имеете в виду пилота Сорью?
– Да. Аска, - сказала Хикари.
– Они
– Вы с Сорью-сан были подругами?
– спросила Мана.
– Думаю, да. Она тоже была очень закрытым человеком. Но по другому, думаю. Словно она была слишком гордой для того, чтобы подпускать людей к себе. Мы с ней гуляли, болтали, но никогда не разговаривали по-настоящему. Помню, что ближе к концу мне стало её действительно жаль.
– Она говорила об Икари-сане?
– Да... да, - она улыбнулась, - много. Не так много, как о... как же его звали? Мужчина, работавший на NERV...
Мана прекратила писать, удивлённая открытостью Хикари. Путешествие по глубинам памяти казалось для неё лёгкой прогулкой.
– Что она говорила об Икари-сане?
– спросила Мана, пытаясь вернуться обратно к теме.
– Она обычно говорила каким он был неуклюжим, глупым и извращённым. Не знаю. Каждый раз, когда он говорил со мной, он был джентльменом. Он был любезен ко всем, кого я знаю. Никогда не грубил и не хамил. Думаю, он был немного наивным, не особо разбирающимся в людях, но не в плохом смысле, понимаете? Просто... незнающим.
– Сорью-сан когда-нибудь рассказывала, каков он был в Евангелионе? Вы можете рассказать мне, у меня есть разрешение.
– Хорошо. Честно говоря, она никогда о нём так не говорила. А я и не спрашивала. По правде говоря, эти штуковины меня немного пугали. Порой я останавливалась и поражалась тому, что всё это происходит вокруг меня. Что я жила в такое время. Что все жили в такое время. Аска рассказывала только в общих чертах. О том, как хороша она была в этом деле, как замечательно чувствовала себя внутри машины и как Икари-кун и Аянами были не нужны.
– Аянами?
– Аянами Рей. Она тоже была пилотом. Она была очень тихой, сдержанной. Никогда не говорила, если к ней не обращались, да и в этом случае могла не отвечать. Я пыталась быть её подругой, но она, по сути, всех игнорировала.
– Вы ведь уже рассказывали другим людям об этих вещах?
– спросила Мана. Ей не понравилось, как глаза Хикари начали стекленеть.
– Да. Раньше казалось, что каждый день со мной будет разговаривать кто-то новый, - Хикари пожала плечами.
– Я просто поняла, что лучше их не расспрашивать и отвечать так хорошо, как только могу. Я делаю что-то не так?
– Нет-нет. Можете рассказать что-нибудь ещё об Икари Синдзи?
– Он мне нравился. Я думала, что он приятный человек. Но... не думаю, что многие считали так же. Девочки говорили, что он милый, а мальчишки завидовали, но никто с ним особо не общался. То есть, он был не самым доступным человеком, но всё же. Мне было его немного жаль. О! Но у него были друзья. Айда и Судзухара. Они много гуляли вместе спустя... некоторое время. Они были друзьями.
Мана почувствовала, что солнце садится на её стороне комнаты. Она глянула из окна на оранжевые облака и кровавое кольцо, постепенно набирающее цвет в темнеющем небе, и подавила в себе желание включить на кухне свет.
– Айда Кенске и Судзухара Тодзи.
– объяснила Хикари, - они были друзьями. Ну, до... того случая с Судзухарой.
– Происшествие с Евой-03?
– спросила Мана, покопавшись в памяти.
– Когда он был ранен?
Хикари кивнула, отведя взгляд.
– Никто мне так и не рассказал, что произошло. Даже Судзухара и Айда. Словно они скрывали это от меня. Вы... вы знаете, что произошло, доктор Кирисима?
– Не особо, - уклонилась от ответа Мана.
– Я знаю не больше вас.
– О. Простите, что спросила. Я просто... Не знаю. Наверное, чем меньше я знаю, тем лучше?
– она слабо усмехнулась.
– Когда вы уехали из Токио-3?
– Это было... вскоре после того. Аску ранило в бою... она плакала передо мной. То есть, она вообще обычно не плакала. Никогда. Она осталась у меня дома на несколько дней... только играла в игры, не ходила в школу или домой... она никогда мне так и не рассказала, что произошло. Я слишком боялась спрашивать. Всё пошло наперекосяк... а потом я уехала. Ещё я заботилась о пингвине Кацураги-сан...
– Попечителя Икари-сана?
– Ага... она отдала мне пингвина, потому что больше не могла о нём заботиться. Она сказала, что для него безопасней было остаться у меня, - губы Хикари задрожали.
– Но... потом... когда случился Удар... и я...
– она всхлипнула, её тело дёрнулось.
– Когда я вернулась в мой старый дом... чтобы проверить, что он в порядке... Пен-пен, так его звали... когда я вернулась, я пошла проверить его, потому что Кацураги-сан хотела бы знать, что он в порядке. То есть, он доверила мне его, поэтому... Но когда я нашла его, он был мёртв. Он был мёртв, похоже, уже давно... весь высох, словно мумия, и по нему ползали жуки... Я...
– она подавила несколько всхлипов, - Я похоронила его на заднем дворе. Я сделала надгробие из картона, но я не знала, когда он родился, и не знала, какой был год... поэтому я просто написала его имя. Это всё, что я знала.
Мана поджала губы, отведя взгляд из вежливости. Слёзы покатились по лицу Хикари.
– Я... я просто...
– она шмыгнула носом.
– Простите. Просто я так больше никогда и не увидела Кацураги-сан, или Аску, или Икари-куна, или кого-нибудь ещё. Я никого не видела.
Она наклонила голову, плач сотрясал её плечи. Через некоторое время она вздохнула, шумно дыша носом.
– Я думала, что они могут быть в новостях, или найдут меня однажды, но... прошли годы. Но я не могу их забыть. Не могу.
Мана молчала, в её горле застрял комок. Она видела такие срывы, даже хуже, но всё равно ей было плохо. Ей было больно. Это была она, она заставила вспомнить, она довела до слёз. Но она ничего не могла сказать ей. Она могла лишь ждать. Интервью должно было продолжаться.
В этот момент открылась входная дверь. Обе женщины подпрыгнули на месте.
– Хи-тян! Сю-тян! Я дома!
Хикари вскочила с места, её слёзы пропали, на лице появилась натянутая улыбка.
– Кадзу!
– засияла она, когда на кухню зашёл высокий мужчина.
– С возвращением!