Яд для Наполеона
Шрифт:
— Твоя кровь бурлит, как вода при кипении. Это тебя погубит. Учись у змеи. Тело должно подчиняться рассудку. Иначе не выжить, — учила его Гран-Перл.
Несмотря на боль, упорство и очевидные серьезные успехи, Жюльену недоставало чего-то важного. Чтобы достичь следующего этапа, ему предстояло совершить прыжок в бездну неведомого, перенестись из сегодня в завтра, переступить черту, из-за которой не будет возврата, сверхъестественным образом преодолеть препятствия и только тогда обрести ключ к заветным знаниям. Лишь в этом случае он мог получить власть над жизнью и смертью других. Власть, которая сделала бы его существом необыкновенным, отличающимся от всех остальных. И этот прыжок, втолковывала ему Гран-Перл, неизбежен, если он желает продолжать.
По словам мулатки, Жюльен страдал «духовной слепотой». Однажды она сказала своему воспитаннику, что нынче ночью выведет его к свету, и велела следовать за ней в болото.
Это был путь, которым можно пройти лишь однажды. Они отыскали лодку и медленно, с трудом продирались в ней через вязкую жижу. Гран-Перл стояла на носу, держа над головой фонарь, он сидел на веслах и прокладывал курс по мертвой топи. По сторонам, образуя непроходимую чащу, росли буйные травы, густые кустарники, а вдали виднелись покрытые мхами огромные деревья.
Прошло немало времени, прежде чем черная дама, протянув в его сторону руку со светлой ладонью, жестом приказала остановиться. Жюльен положил весла на дно лодки.
Они оказались в байе — заболоченной речной старице. Вода в ней была темнее темного, а берега окаймляли заросли плакучих ив, печальная сень которых, казалось, скрывала какие-то мрачные тайны.
— Тут глубоко. Видишь эти ивы? Запомни: здесь нет ничего случайного. Хотя мы оба не знаем, как и зачем, но отныне ивы — это часть твоей судьбы. До тебя в этих пучинах многие нашли свою смерть, — сказала Гран-Перл, ставя фонарь на нос лодки. — Эти мертвецы предоставляют свои услуги в обмен на прощение. Болото прощения. Так называла это место моя сестра, здесь я впервые к ним причастилась. Твой час настал, но прежде чем звать их из глубин, выслушай меня. Не важно, поверишь ли ты в то, что сейчас увидишь. Важно одно: величие сердца измеряется состраданием. От того, сколь сострадательно твое сердце, зависит, заслуживаешь ли ты прощения других. Духи — свидетельство бессмертия души, той части тебя, которая у тебя слепа, околдована расчетом. Теперь эту дверь тебе предстоит открыть. Вначале ты будешь вымаливать прощение тех, у кого отнял жизнь. Приготовься. Исполнись смирения. Ты должен убедить их. Они могут не дать тебе вернуться. Многие не возвратились.
Если бы он мог видеть свое лицо, он бы обнаружил, что оно постарело лет на десять, а прядь черных волос прилипла ко лбу, покрывшемуся холодным потом.
Гран-Перл закрыла глаза, простерла вверх руки и принялась шептать заклинания, обращаясь к мертвым с призывом восстать из могил.
— Они уже в пути, — молвила Гран-Перл.
Жюльен пробудился у себя в комнате с ощущением, будто прожил тысячу жизней. Первое, что он увидел в этом мире, была испуганная, полная укоризны улыбка Виктора. Гран-Перл ходила по спальне из угла в угол, не сводя глаз с Жюльена, словно ждала от него весточки из дальних мест. Он привстал на постели и сказал:
— Я видел их всех. И они дали мне прощение. Но потребовали за него плату. Не хотели меня отпускать. За меня заплатила она, ради меня принесла себя в жертву. Ты понимаешь, Гран-Перл? Я видел ее. Это была моя мать!
Виктор сказал Жюльену, что ему стало плохо и его нашли в лаборатории без чувств. По-видимому, он переработал. Если, конечно, к делу не приложила свою руку Гран-Перл, добавил он тихо. И тут же, справедливости ради, отметил, что все прошедшие часы мулатка безотлучно находилась в спальне, не отходила от его кровати ни на шаг.
— Ты говорил о каком-то болоте, — с сомнением произнес Виктор. — Огюст, может, нам послать за врачом?
Пока Виктор проявлял свою заботу и обеспокоенность, колдунья подошла к кровати и взяла Жюльена за руку.
— Главный урок пройден, мой мальчик! — Она нежно гладила его унизанной кольцами рукой.
Да, с того момента его чувства так утончились, что он стал осязать как ядовитый аспид, видеть как зоркий орел, различать звуки и запахи как вечно голодный волк, а его вкусу позавидовал бы самый утонченный гурман. Ни темнота, ни пустота, ни полная изоляция, равно как и присутствие или отсутствие чего или кого бы то ни было, — ничто не могло подорвать отныне его могучей воли.
Вместе с ним незаметно менялась и созданная Виктором лаборатория. Если прежде она была сугубо химической, то с течением времени ее обстановка сильно изменилась. На двух больших зарешеченных окнах, выходивших на север и восток, появились почти всегда задернутые тяжелые пурпурные шторы, а у одной из стен — человеческий скелет. Много места занимали столы: на них стояли горшки с растениями, колбы, реторты, кюветы, горелки, перегонные кубы. На письменный стол был водружен массивный пюпитр, а на него — внушительных размеров фолиант. На одном из столов постоянно лежала доска для анатомирования. Приборы и устройства, составлявшие некогда смысл жизни Виктора, были задвинуты в дальние углы, а вместо них на стеллажах выстроились все новые ряды фарфоровых и стеклянных банок с названиями сборов и семян.
Постоянно пополнялся запас и разнообразие высушенных трав, связками свисавших с потолочных балок. Порой меж ними, подвешенная за хвост на обычной веревке, в воздухе извивалась та или иная особь из отряда ползающих, предназначенная для дальнейшего препарирования. Тесное пространство под лестницей было уставлено цветами, за которыми мулатка ухаживала как за родными детьми. По мере того как Жюльен упорно преодолевал муки учения, эти цветы, несмотря на окружавший их вечный сумрак, бурно росли и развивались.
Гран-Перл обладала поразительными познаниями. Она открыла Жюльену секрет приготовления «Аква Тофана» — одного из наиболее таинственных и сильных ядов, изобретенного двумя столетиями ранее, в состав которого входила мышьяковая кислота и сок цимбалярии постенной, произрастающей в тенистых местах на стенах и камнях. «Аква Тофана» представляла собой абсолютно прозрачную жидкость без запаха и вкуса. Пяти или шести капель было достаточно, чтобы медленно, но верно отправить жертву на тот свет. Как выглядело отравление? Отсутствие аппетита, неутолимая жажда, боли в животе, потеря сил. Смерть наступала в результате необратимого ухудшения здоровья.
Если кого-то требовалось покарать за нанесенную обиду таким образом, чтобы урок хорошо запомнился, существовало другое замечательное средство. Гран-Перл научила Жюльена разводить спорынью. Этот грибок, паразитирующий на ржи, являлся возбудителем «Антониева огня», который воздействовал на наказуемого почище проказы, обеспечивая как минимум увечья или слепоту. Сперва у отравленных спорыньей нестерпимо зудели и горели пальцы, уши нос, возникали рвота и понос, на коже высыпали пузыри, наполненные темным гноем. Затем покрытые волдырями части тела чернели, усыхали, начиналась гангрена, и пораженный орган отмирал и отваливался. Все эти процессы сопровождались мучительными болями.