Ядерные материалы
Шрифт:
– Боже, ты действительно выглядишь как уголовник.
– Мне некуда деться, - озабоченно доложил он.
– Это я уже поняла.
– Прошла на кухню, раскрыв холодильник, зазвенела тарелками. Крикнула: - Снимай с себя эту милицейскую шкуру - и марш в ванную. Там синий халат висит - как раз твой размерчик.
Он с наслаждением пропарил тело под горячим душем и, запахнувшись в толстый свежевыстиранный халат, сел за кухонный стол, где увидел - о, чудо дивное!
– салат оливье, свежие помидоры, ноздреватый сыр, зелень и масленые ломти семги.
И всплыли в памяти мятые алюминиевые миски с жиденькой крупяной баландой...
– Ну, спешу услышать историю с географией, - сказала она, присаживаясь рядом.
Каменцев поведал о побеге, ночевках в степи, рассказал о даче и угнанной машине...
– Ты знаешь, почему мне всегда нравился?
– спросила она.
– Потому что авантюрист, и с тобой - не соскучишься! Ты и в бизнесе этом своем продуктово-курином все равно авантюристом был... Но тогда тебя среда давила законопослушная, а теперь - полный простор для деятельности...
– Ну, спасибо, - хмуро кивнул он.
– Утешила.
– Поднял на нее усталый взгляд: - Что с семейством моим, не в курсе?
– Ну... Все новости тебе известны. Людку твою начали доставать кредиторы с бандитами, потом этот ее отъезд в Штаты по твоему, как она мне по телефону сказала, настоянию...
– Все правильно.
– Ну вот. Если номер ее американского телефона помнишь, позвони...
– Позже, - сказал он.
– И какие творческие планы у вас, гражданин беглый каторжник?
– Побегу дальше.
– Куда же дальше-то?
– В Штаты.
– Он усмехнулся.
– Широкий я парень, нет?
– Да уж куда там с добром деваться, как моя бабка говаривала!
– Паспорт надо "левый" сделать и визу, - продолжил Каменцев.
– Есть концы?
– Вообще-то имеется один типчик, - задумчиво произнесла она.
– Делает паспорт моряка. Чтобы машины для льготной растаможки ввозить. Я через него тут паре знакомых ребят устроила документы, даже заработала на этом чуток...
– И сколько такой документик стоит?
– Пять тысяч.
– Звони, найду я пять тысяч.
Она, будто что-то припомнив, сокрушенно всплеснула руками:
– Ох, дура! Как же я забыла...
– Что забыла?
– Типчик этот, Геннадий, - квартирант Володьки Крохина. Ну того, из Эмиратов. А ты же ему четырнадцать тысяч должен... Володька мне звонил и, как узнал о твоей посадке, просто-таки впал в ступор... А денежки эти, конечно, тю-тю, да?
– Вестимо, - меланхолически подтвердил Каменцев.
– Тогда с Геной торопиться не стоит...
– Да я никуда не тороплюсь, - невесело рассмеялся Каменцев.
– У меня сейчас дел меньше, чем у пенсионера. Как ты-то? Замуж еще не собралась?
– С кем спать и без того есть, - отмахнулась она, - а вот чтобы было с кем проснуться - это, знаешь ли, задача неразрешимая, по-моему. Слишком испортила меня самостоятельность. Да и сама жизнь... А вообще-то ты прав, я уже женщина непреклонного, так сказать, возраста, пора бы подумать об учреждении совместного предприятия семейного типа...
– А занимаешься чем?
– Честно?
– Вытащила из пачки сигарету, закурила, выдохнув дым к потолку.
– А... путаню понемногу! Японец сейчас у меня... Вчера в Токио укатил, через неделю вернется. Сумасшедший...
– Она рассмеялась снисходительно.
– Два часа ползает как гусеница, гладит, шепчет... А основное дело происходит в течение пяти секунд. И - очень он переживает, когда я не стенаю страстно. В самый интересный - его, конечно, имею в виду... так вот, в самый интересный момент он мне приказывает... ну, по-русски он слабо... Приказывает: "Голос! Голос!"
– Значит, ты все по иностранцам...
– Ну а чего русские? Как мне тут одна импортная блядь сообщила, трахают как звери, а платят как дети! А я ж еще и ленивая... Вчера звонит один французик - приезжай, мол, а я лежу на кроватке - пресс подкачать хотела... ну, чувствую, и ноги не поднимаются, и рука болит - поскользнулась тут и на локоть упала... А ведь его же и гладить надо!
– Она шмыгнула носом, выдернув салфетку из стаканчика, посетовала, сокрушенно качнув головой: - Если б не сопли красота бы замучила!
Каменцев рассмеялся. Сказал:
– Все же люблю я тебя... Легко с тобой.
– Тебе так кажется. И насчет "люблю", и насчет "легко".
– Она встала из-за стола.
– Пошли, застелю ложе.
Они прошли в спальню, и тут он решительно обнял ее, притянул к себе, поцеловав в нежную шею.
– Миленький, - она попыталась оттолкнуть его, - мы же давно обо всем договорились... ну зачем? Я, конечно, понимаю: воздержание у тебя просто смертельное, и вообще дружба дружбой, а эрекция эрекцией...
– Ну а тогда к чему разговоры?
– Он просунул руку в прорезь ее халата, нащупал застежку бюстгальтера.
– К тому, что мы - друзья...
– Любовь - это тоже дружба, - возразил он.
– Причем настоящая, не знающая никаких границ...
– Но ведь у нас же ничего не вышло тогда...
– слабо запротестовала она.
– Или жена в глазах стояла?
– Вот именно, милая. Все равно как девственность терял, как в первый раз... А в первый раз результат всегда слабенький...
– улыбнулся он, целуя ее в грудь.
– А вот дальше все идет как по маслу.