Ядерные материалы

Молчанов Андрей Алексеевич

– Речь, насколько понимаю, идет о КГБ?
– дружелюбно спросил Сенчук.

– Ну, в общем, да...

– Эх!
– произнес старпом горестно.
– В ту пору, голубь мой, все люди специальные были, весь наш героический народ. И как бы кто ни кобенился, а все мы из этого КГБ родом!

– Почему же?
– возразил Прозоров.
– А всякие диссиденты-мечтатели?..

– Были такие, - кивнул Сенчук.
– Так они же полезную функцию выполняли, дурачки. Клапанов и сапунов. Излишек пара и смазочного материала выпускали. А в итоге - за что боролись, на то и напоролись. Как маялись в дерьме и нищете, как скулили из подворотен, так в подворотнях и остались. Со всеми своими добровольными обязанностями.

Только на сей раз - обеспечивающими непреклонность демократии. Вот кто уж - специальные люди! Они всякому строю недовольны. А есть и вообще вечные революционеры. Профессиональные, как лысый Ильич говорил. Им что в райских кущах, что на сковородке адовой - все неймется! И вновь продолжается бой... Про них песня. Таких вот товарищ Сталин, который свою пирамиду по строгим геометрическим чертежам выстраивал, в первую очередь и кокнул. Всех вычистил во имя спокойствия общества. Ему народ-солдат был нужен, а баламуты с их вечной ленинской революцией ни к чему. И кстати, коли о КГБ, то появился в ту пору у санитаров-чекистов значок на рукаве - змея и пересекающий ее меч. Знаешь, что означала змея? Гидру революции, как прочитал я в трудах одного знающего дело человека.

– А после - в сталинской пирамиде все начало тухнуть, пошли газы, возросло давление, и пришлось создавать систему клапанов, - продолжил Прозоров.

– Управляемых!
– поднял палец Сенчук.
– Один пусть постоянно сифонит, другой прикроем чуток, а третий захлопнем лет на десять... Не страна, а саксофон, да?
– Он от души расхохотался.

Цинизм старого опера, прекрасно знающего, что почем в каждом жизненном явлении, к дальнейшей откровенности Прозорова не располагал, тем более чужой откровенностью его собеседник привык пользоваться как разменной монетой. И с красным знаменем на баррикадах он Сенчука не представлял, однако без труда видел его распорядителем на похоронах павших героев и, соответственно, наследником их славы и нереализованных привилегий.

В дверь постучали.

Старпом неторопливо приподнялся, бутылку со стола убирать не стал и открыл замок.

На пороге стоял бледный от трудно сдерживаемой злобы араб.

– Почему не на мостике?!
– с места в карьер заорал на старпома.
– А!.. Вы изволите пьянствовать! Хорошо же проходит ваша служба! И за что, позвольте узнать, я плачу вам деньги? Срочно на совещание к капитану! И вы - тоже! кивнул в сторону Прозорова.
– У нас чрезвычайные обстоятельства, а вы... Кстати! Кто отвечал за погрузку гребных винтов?

– Понятия не имею, - равнодушно ответил Сенчук.
– Но обстоятельства трагедии представляю отчетливо.

– То есть?
– насторожился Ассафар.

– Винты отлиты из превосходной, судя по всему, бронзы, - пояснил Сенчук.
– А ее в России воруют даже с могильных монументов. Так что винты, полагаю, портовые работяги утянули в контору по сдаче цветного лома. За этими парнями нужен глаз да глаз! Не удивился бы, если они отвинтили бы и пропеллеры с нашей посудины.

– А почему же вы в таком случае не потрудились проследить...
– Тут араб позволил себе крепкое словцо.

– Выбирайте выражения, мистер, здесь живут христиане, - промолвил Сенчук, неторопливо застегивая бушлат.

Араб, не привыкший, видимо, к замечаниям в свой адрес, устремил кинжальный взор в невозмутимого, как идол с острова Пасхи, старпома, но никакой реакции, кроме каменного безразличия, не получил и, проскрипев крепкими зубами, удалился прочь.

– Смотрите, уволят, - предупредил старпома Прозоров.

– Я не люблю хвастунов, - отозвался Сенчук, - но могу вас заверить, что, очутись Георгий Романович в отставке, эти горемыки-мореходы заблудятся в океане, как дети в лесу. И если, держа курс к Гренландии, упрутся в острова людоедов, удивляться будут все, кроме меня. Так что ссал я зигзагами с клотика на всяких арабских командиров! Ишь, заявился... Сам в себе не помещается! Решил мне гемоглобин попортить... Да умрет он с этой мечтой!

Совещание проводилось в кают-компании.

– Мы не можем управлять спуском батискафа, - сказал Ас-сафар, сидевший во главе стола, высоким, дрожащим от гнева голосом.
– Я не знаю, каким образом вместо винтов в ящиках оказался металлолом, но уверен, в итоге выясню это... Кальянраман, что, если нам связаться с Норвегией и заказать новые винты?

Индус, сидевший с побледневшим лицом - видимо, после взбучки, отрицательно замотал головой в чалме:

– Батискаф американского производства... Там иные посадочные размеры. Которых, кстати, в документации нет. Нам придется обратиться к фирме-изготовителю.

Сидевший рядом с Ассафаром второй помощник Еременко, с лица которого не сходила обычная гнусная улыбочка, внезапно произнес:

– Я внимательно посмотрел ящики... Они едва ли вскрывались в порту. Нижние гвозди ржавые, а на верхних очень даже свежие отметины...

– Это что же - диверсия?
– прищурился Ассафар.

Еременко, не поднимая на него глаз, пожал плечами. Произнес вяло:

– Думаю, очень скоро я дам вам на это ответ...

– Очень интересно, - ледяным тоном продолжил Ассафар.
– У нас череда каких-то двусмысленных происшествий... Но с их природой мы разберемся. Итак. У нас нет рабочего батискафа, но мы восстановим его. Я принял решение. Судно направляется к Бермудским островам. К координатам утонувшего "К-219". Оттуда мы идем в порт Нью-Джерси, команде дается десять дней отдыха, мы принимаем на борт винты, запасную аппаратуру и возвращаемся в Норвежское море. Есть ли вопросы, господа?

– Увы, имеются, - промолвил Сенчук.
– Если батискаф бесполезен, то зачем нужен крюк к следующей ядерной могилке?

Араб помолчал, презрительно щуря глаза и покусывая губы.

– Хорошо, я отвечу, - произнес терпеливым тоном.
– У нас есть батисфера, обладающая свойствами батискафа. Она сможет самостоятельно, управляемая компьютером, спланировать на заданный участок поверхности дна.

– Почему же вы не хотите использовать ее сейчас?
– спросил Прозоров.

– Потому что она предназначена для другого рода работ.

– То есть?

– То есть, - с неудовольствием продолжил Ассафар, - опусти мы ее к "Комсомольцу" - тросы и грузоспусковые механизмы не выдержат, и мы ее потеряем. И тогда к Бермудам будет плыть попросту не с чем.

– Таким образом батискаф предназначен для исследования "Комсомольца", а батисфера - для "К-219"? Где ею и пожертвуют, - вывел резюме Прозоров. Затем, недоуменно качнув головой, прибавил: -Дорогостоящий экспериментик!

– Наука, как известно, требует жертв, - оптимистически заметил Сенчук. И их становится все больше и больше... . Наступила пауза.

– Еще вопросы?
– спросил араб.

– Я могу идти?
– поднялся Сенчук.
– Мне надо ознакомиться с метеосправкой, коли уж я взялся за обязанности вашего штурмана...

– Со справкой или с бутылкой?
– ядовито уточнил араб.

– Что с нами будет, если с таких замечаний начинается наш медовый месяц?
– усмехнулся старпом, смеривая хозяина судна ледяным взглядом, от которого у Прозорова по хребту побежали мурашки.

Гипнотические очи мусульманина показались ему опереточно-злодейскими в сравнении со стылым голубым блеском глаз отставного морского опера, и отчего-то Прозорову представилось, что, надень на того старинный камзол со шпагой на поясе да бархатную шляпу с пером, сойдет бывший контрразведчик за явившегося из-за завесы времен злодея-пирата - вероломного и отчаянного, каковым, вероятно, по сути своей и является.