Ядерные материалы
Шрифт:
– Все, чем я располагаю, позволит вам продержаться дней десять-двенадцать...
– Он достал шприц, порывшись в коробке с медикаментами, отыскал ампулу, обломив ее кончик.
– Позвольте вашу руку...
– Не надо, я сам!
– Кальянраман, протерев кожу поданной Каменцевым спиртовой салфеткой, сноровисто сделал себе укол.
Когда прозрачная жидкость перекочевала из узкого пластикового цилиндрика в кровь, он, закрыв глаза и распрямив плечи, глубоко и удовлетворенно вздохнул. Произнес через внезапную одышку:
– Я ваш должник, доктор... Должник и раб.
– Так вот, - сказал Каменцев.
– До завершения экспедиции вы не дотянете. Вам срочно надо сойти на сушу. Поддерживающие дозы неполноценны, и они так или иначе плачевно скажутся на вашем здоровье.
– И что вы предлагаете?
– отозвался Кальянраман, осоловело тараща глаза на утреннюю синь в иллюминаторе.
– Ничего, - бесстрастно ответил Каменцев.
– Но вы, по-моему, не понимаете, к чему я клоню. От "Комсомольца" мы идем к Бермудам. Каким испытанием это явится для вас, предсказать не берусь. Мои запасы строго ограничены.
– И что же мне делать?
– вопросил Кальянраман с испугом.
– Я буду откровенен с вами настолько же, насколько вы откровенны со мной, - продолжил Каменцев.
– Лично мне плевать на всю эту экспедицию, да и к тому же я от нее очень устал. Судовой врач, как оказалось на поверку, удел не сладкий. А море, по моему мнению, лучше всего смотрится со стороны теплого пляжа. Поэтому я с удовольствием также оказался бы на береге.
– Но как я могу повлиять...
– Откуда же я знаю?
– развел руками Каменцев. Обхватив тощими пальцами колени, пакистанец задумался, раскачиваясь корпусом на вертящемся табурете, а затем, уставившись на своего спасителя обескураженным взором, с запинкой спросил:
– Вам что, непременно требуется попасть в Америку?
– Не мне, а вам, - поправил его Каменцев. Кальянраман лишь тяжко вздохнул. Затем произнес:
– Мне не хотелось бы, чтобы господин Ассафар рассматривал меня как большую проблему для экспедиции...
– Н-да, он, чувствуется, человек суровый, - мельком взглянув на угнетенного пациента, произнес Каменцев.
– Но, прибудь мы в Штаты, договариваться с ним ни о чем не потребуется, там в любом случае запланирована долгая стоянка.
– Что вы имеете в виду?
– В тусклом взгляде пакистанца мелькнул отблеск какой-то одному ему ведомой идеи.
– Я ничего не имею в виду, - холодно отозвался Каменцев.
– Я просто рассуждаю с точки зрения медика, обязавшего себя во главу угла ставить гуманность и нужды больного. В данном случае - больного, которому грозит кома. Далее - выбирайте сами. Если вы находите в себе силы продержаться... Впрочем, есть иной выход: я могу официально обратиться к начальству, и...
– Да вы что!
– отмахнулся Кальянраман.
– Ни в коем случае! У нас и так достаточно неприятностей. И мне за них изрядно досталось... В общем, я вам признателен, доктор. За помощь и за участие. Когда следующий укол?
– смущенно кивнул на использованный шприц.
– Желательно - завтра в это же время, - твердо заявил Каменцев.
– Вам, дружище, придется выдержать режим жесткой экономии. Иначе не выдюжить.
Шатаясь от безысходности, Кальянраман покинул санчасть.
После обеда, покуривая с Забелиным на верхней палубе, Каменцев поведал товарищу о визите ученого мужа, услышав в ответ:
– По-моему, мы перемудрили. И как бы ваши намеки этот тип в чалме не воспринял бы ненужным для нас образом.
– Не думаю, что он станет...
– А я думаю, что ни в шпионы, ни в диверсанты мы категорически не годимся, - отрезал Забелин.
Каменцев хотел возразить, но слов не нашел. Отведя взгляд в сторону вечернего моря, рябившего низкими и ровными гребнями спокойных волн, он согласился в душе с правотой соратника - единственного человека на этой проклятой посудине, которому можно было довериться.
УОЛТЕР
Прибыв в Осло, Уолтер немедленно связался с одним из хорошо ему знакомых русскоязычных бруклинских мафиозо, попросив встретить его в нью-йоркском аэропорту с профессиональными телохранителями.
Мафиозо, в начале своей эмиграции работавший под началом Уолтера в качестве наемного менеджера, был безгранично обязан своему прошлому боссу, адаптировавшему его к заграничной жизни, а потому, не задавая никаких праздных вопросов, безукоризненно просьбу исполнил, и сразу же на выходе с таможни возле прибывшего из Европы пассажира возникли четверо громил, бдительно осматривающихся по сторонам и в качестве пароля произнесших пару фраз, несших в себе подтверждающую благонадежность их статуса информацию.
– Машина рядом с выходом?
– коротко поинтересовался Уолтер у одного из охранников.
– Естественно...
– К ней вполне могли присобачить бомбу - Мордоворот снисходительно усмехнулся, кривя губу:
– Учли, начальник...
Однако сюрприза избежать не удалось: при следовании из аэропорта в город, на одну из заранее подготовленных ушлым гангстером конспиративных квартир, в машине раздался телефонный звонок, и, с некоторым удивлением обернувшись на гостя-клиента, охранник передал Уолтеру трубку:
– Вас...
– Здравствуйте, - вкрадчиво прошелестел незнакомый голос.
– С прибытием!
Уолтер, сжав зубы, молчал.
– Вы все делаете грамотно, - продолжил неведомый собеседник, - но ваша осторожность, уверяю вас, совершенно напрасна. Давайте договоримся о следующем: вы посвящаете в ваши не доступные никому мысли доверенного человека или же составляете определенный документ, предназначенный для немедленного вскрытия в случае... ну, понимаете... И таким образом создается необходимый паритет. Если вы согласны, то за моральный ущерб мы завтра же переводим на ваш счет сто тысяч долларов.
– Где моя жена?
– озлобленно буркнул Уолтер.
– Если вы согласны, - повторил голос, - то уже через час она будет дома.
– Согласен, - проронил он.
– Что дальше?
– Дальше остается рассчитывать на ваше умение держать слово и на благоразумие, естественно...
Послышался щелчок, и в трубке воцарилась многозначительная тишина.
Сквозь затемненное стекло Уолтер, болезненно прищурясь, обозревал знакомую панораму дороги, пролегшей мимо убогих домиков и закопченных тоннелей неблагополучных районов Куинса.