Ядовитые узы, или Два зельевара — гремучая смесь
Шрифт:
Я отставила недопитую чашку с мятным чаем, и хозяйка восприняла этот жест как знак заканчивать.
– Я подготовила спальню для гостей, – хорошо, хоть в этом вопросе Вейден ее просветил, и Кора не предлагает переселиться к братцу. Мы поднялись по лестнице, устеленной домотканными коврами, на второй этаж. Женщина указала на ближайшую дверь – две остальные шли дальше по коридору. Надеюсь, ее «Рин» занимает последнюю.
Никогда не любила гостинные дома и ночевки вне дома – обычно я крутилась на матрасе пол-ночи, с непривычки или оттого что местные клопы кусали слишком сильно. Но у Коры клопов не было, да и постель
Кора вошла и привычным жестом провела рукой над этажеркой.
– Подождите, Данари, я за свечой схожу.
В обращении со мной она выбрала полное имя – ибо величать лиронной Кортера теперь не позволяли документы, а лиронной Вейден – справедливое опасение, что я разобью кому-нибудь нос.
Я осторожно прошла вперед, ориентируясь на слабый отсвет коридорной лампы. Ставни в этой комнате были наглухо закрыты – видно, нечасто здесь гости ночуют.
Как ранее хозяйка, на ощупь определила местоположение узкой кровати, небольшого трюмо, столика со свежими цветами. Надо же. Быстро Кора подсуетилась.
Но не успела я додумать эту мысль, как множество маленьких острых шипов впились мне в руку.
– Ай!
Шипов ли?!
На мой вскрик прибежала Кора с бронзовым подсвечником – и я увидела, что «свежие цветы» вовсе не цветы. Нет, все всякого сомнения, это растение. Но довольно редкое и плотоядное. Мутировавшая мухоловка. В груди закипела злость. Да такая голову способна схарчить, если заснешь у нее под «носом»!
– Риин! – громогласный голос лиронны Вейден пронесся, должно быть, над всем Теневым переулком.
– Что-то случилось? – голосом ее братец ничем себя не выдал, но аура лучилась ликованием. Что ж, не я нарушила перемирие… Наконец отцепив от себя тварь, что держалась не хуже пираньи, я швырнула ею в Вейдена.
Он перехватил горшок одной рукой.
– Артиша, ненасытная моя, – сказал он тем самым тоном, каким хвалят очень маленьких детей. И повернулся к сестре, полностью меня проигнорировав, – ты же сама просила поставить цветов в гостевую спальню.
– Цветов! – взвилась Кора, – но не твою Тварь!
– Эта… как вы говорите… тварь, – я вытянула растопыренные пальцы, тоже из принципа глядя только на лиронну, – не заразна? Я бы обработала руку, если позволите.
На самом деле, жгло от укусов сильнее, чем от крапивы. Раз в пять. Но я держалась, и только Солнцу было известно, чего стоило сохранять спокойствие.
– Простите мне эту шалость, Данари, – Данари?! С каких это пор я для него не Мышь, не лиронна Кортера, а Данари? А, ну да, по той же причине, что и у его сестры, – я хотел всего лишь напугать. Не думал, что здесь не найдется света…
С языка рвалась колкость – сравнимая по остроте с зубами плотоядной Артишы, но аура Вейдена была правдиво-гладкой. Ни малейшей ряби. Напугать? Да он как мальчишка, в самом деле! И сердиться больше не получалось…
– Дайте мне руку, – водрузив растение на этажерку повыше, он взялся за мой локоть, не дожидаясь ответа, – нужно немедленно в лабораторию.
И пока я размышляла, куда он меня собрался повести среди ночи, Вейден свернул к маленькой лесенке… на чердак!
Вот где его святая святых! …Гхар! До чего больно!
Под крышей обнаружился небольшой очаг – подключенный к общей системе? – шкаф во всю стену с книгами и рассортированными снадобьями и удобный угловой стол.
Но Вейден не повел меня к нему, как я ожидала. Вместо этого усадил в незамеченное сразу кресло напротив очага и метнулся к шкафу.
– Очень больно? – не думала, что доживу до момента, когда увижу в ауре врага сочувствие и искреннее беспокойство.
– Вам лучше знать, на что способна Ваша… Артиша!
– Артисия.... – он усмехнулся чему-то своему, открывая баночку с дурнопахнущей мазью, – я же ее кормил, – чем или кем, интересно? – не иначе как приревновала.
Тут красные пальцы обожгло сильнее прежнего – будто их сварили заживо, и я не удержала крик.
– Тише, тише, сейчас пройдет, – Вейден стоял перед креслом, оперевшись на одно колено, и держал мои руки в своих – забавная поза, я бы оценила, не будь так паршиво! Он нанес еще одно снадобье – в полудиком состоянии мой разум не смог определить ни одно из них, и кожу окутал блаженный холодок. Вот тогда—то я оценила… всю неловкость момента, когда обеспокоенные глаза моего внезапного врачевателя блестели на расстоянии какого-нибудь локтя от меня. Гхар, никогда не видела таких синих глаз… Дыхания перестало хватать – неужели еще одно последствие укуса? Но все быстро прошло, когда мужчина поднялся на ноги и отошел к столу.
Глава 12. Рин, или Вино и специи
Вира, прости меня. Я впустил эту женщину к себе в дом, но не в свою жизнь. Уляжется суматоха с сеньоритой, и мы с сестрой уедем. Это просто уплата долга, искупление грехов. Ничего… личного.
Как назло, руки все еще помнили тепло изящных пальцев с небольшими аккуратными ногтями – помню, Вира отращивала длинные и красила в красный. Но Дана зельевар, для нее это непростительная роскошь. Девушка – знахарь. Никогда бы не подумал, что такие встречаются. По-настоящему погруженные в науку, а не просто лекарши, способные помочь максимум от зубной боли. Интересно, как она узнала про змею? Спросить? Но кто я такой, чтобы она отвечала. Можно, конечно, надавить – по сути, сейчас она в моих руках, но какой тогда смысл в искуплении.
Пока я все делал правильно – если бы не досадная оплошность с Артишей. Кто ж знал, что Мышь сунется к ней в пасть?
– Вкусно было? – лениво спросил я Артисию, покачивающуюся из горшка на окне. Сон категорически не шел. Стебель кивнул утвердительно, розоватое жерло с двумя рядами острых зубов хищно оскалилось. Я приподнял крышку жестяной миски и подцепил один кубик ровно порезанной свинины. Кинул, особо не прицеливаясь – Артиша извернулась и поймала на лету.
Может, пойти приготовить чего-нибудь? Несмотря на то, что для меня, как для любого уважающего себя зельевара, готовка была плевым делом, времени на него почти не находилось. Кора поднимет крик, что стучу поварешками, ну и гхар с ней. Тягостное ощущение, что все усилия тщетны, и что-то идет неправильно, требовалось заглушить. Даже странно – я впервые за несколько лет делаю все как надо, но неудовлетворенность стала еще сильнее. Наверное, она пройдет, только когда я устрою жизнь сестры.