Ягор Дайч
Шрифт:
— Никого постороннего не было, — сразу же просветил нас спустившийся со второго этажа дед, пока мы с братьями шустро ложками работали, сестры нас с дороги усадили перекусить, по распоряжению бабушки.
Мы тоже, прогулявшись вокруг хутора, чужих следов не обнаружили, вроде тихо и спокойно в округе. Но успокаиваться пока не собирались, дежурства уже назначили, будем по очереди ночью караулить. А уже завтра с утра я пойду наведаюсь к бывшей стоянке у Лысой сопки, посмотрю, что там и как, не появился ли кто новый, на смену тем, кого я уже закопал.
Пока же отчитался деду как моя дорога туда-сюда прошла и где я Петьку с Дашкой
— Ты вот еще что глянь, — я встал из-за стола и к брошенному в углу заплечному мешку направился, откуда найденную статуэтку достал. — Не знаешь, что это за камень?
— Кхе. Кхе, — кхекнул дед заинтересовано, беря «лысого и толстого» в руки.
Осмотрев статуэтку, он еще раз выслушал, где мы ее нашли, и разочаровал меня, камень похожий он вроде бы встречал, но как называется не знает.
— У корейцев пойди спроси, — посоветовал он мне.
Я и пошел спрашивать, пока они не уехали.
— О-о, — сразу же не на шутку возбудился Ха Чжун, стоило мне только ему статуэтку показать.
Очередной наш сосед из Кроуновки. Местный магнат, не только свою семью в поля загнал, на него уже и несколько других корейских семейств работает. Но надо отдать ему должное, знаю это наверняка, не гнобит их, долю от урожая относительно справедливо им выделяет, да и работают они на равных, что его семья, что пришлые. Так что не удивлюсь, если, глядя на все это, еще кто-то надумает под его руку пойти и на следующий год Ха Чжун опять свои поля расширит.
— Это Хотэй, Егор, — кланяясь статуэтке, просветил меня Ха Чжун. — Бог богатства, веселья и счастья. И раз он тебя нашел…
— Да, да, да, я понял, — не трудно догадаться к чему он ведет: мол счастье нам привалит. Хотя тут не поспоришь, действительно привалит, уж я-то это наверняка знаю. — Ты мне скажи, что это за камень?
— Бесценный камень, Егор! — Еще раз поклонившись Хотэю, Ха Чжун перестал спину гнуть и посмотрел на меня уже серьезным взглядом. — «У всего есть цена, нефрит — бесценен», так говорят наши соседи из Китая, и так говорят у нас в Корее. В наших странах он дороже золота, Егор! И я тебя прошу… Вы хорошие люди, Егор, и мы хорошие люди, простые люди, привыкшие зарабатывать себе на пропитание своим трудом. Но не все такие. Мы бежали из своей страны, покинув дома предков, многие при этом лишились всего, что у них было и пришли сюда с пустыми руками. Узнав, что у вас есть нефрит… не показывай его больше никому, Егор. Хотя бы еще лет десять не показывай, пока наши люди окончательно на ноги не встанут. Иначе слабые духом… даже увидев у вас золото, они не покусятся на него, так как боятся его, но на нефрит могут.
Вот так нагрузил меня Ха Чжун, но за предупреждение спасибо. Значит с китайцами и корейцами вообще по поводу нефрита (хоть узнал, как здесь этот камень называется) разговоров вести нельзя. Если он для них дороже золота, то боюсь, если узнают, что я им интересуюсь и тем более — что он у меня имеется, сюда всякой нечисти набежит, заморимся с братьями хоронить их. И не факт, что в итоге нас самих не похоронят.
«Все как в моем мире», — хмыкнув я про себя.
Хоть я так и не понял почему в этом мире он такую цену имеет. По словам Ха Чжуна, нефрит магический камень (вот тут я напрягся), но в самих магов он не верит, так как их не встречал. Но что камень магический — в этом он уверен на сто процентов.
Очередная странность в этом мире: в магию верят, в магов нет.
С вечера первым отдежурив, утром был вполне себе отдохнувшим: и выспался, и за родных больше не переживаю, братья кому хочешь отпор дадут, и буря чувств из-за нефрита улеглась. Так что к Лысой сопке направился в бодром состоянии, сразу взяв приличный темп. Но хоть и шел быстро, перемещался плавно, без рывков, так как резкие движения в тайге самопроизвольно взгляд притягивают. А вот так, как я сейчас двигаюсь, пока нос к носу не столкнешься с таким ходоком, не заметишь его, если у того еще и одежда подходящая.
Меня не заметили, но это и не удивительно, так как я и сам никаких следов чужаков не обнаружил. Впрочем, не расслаблялся. Хоть зверья хватало, непуганого, что тоже несколько успокаивало, я все равно решил подстраховаться и не напрямки к нужной сопке направился, а по дуге.
В итоге зря петлял.
Чуть ли не ползком подобравшись к краю котловины, увидел, что стоянка хунхузов находится в том же состоянии, в которой я ее и оставил. Так что уже смело спустился вниз и прошелся среди шалашей, осмотрел их, после чего направился к месту, где трупы прикопал. И там порядок, зверье захоронение не потревожило, что радует. Нечего его к человечине приучать, еще и так близко от дома.
Напоследок наведался к перепрятанным мной припасам хунхузов, так как кроме мушкетов, пороха и капсюлей я отсюда ничего не забирал, тупо спрятал. Эти запасы, в том числе и оружейные припасы, что я домой оттащил, именно они и намекали, что те кого-то ждали, так как было их немало. Явно больше, чем могли использовать те четверо человек, что их тут охраняли.
Окончательно убедившись, что никого за эти дни тут не было, выбрался из котловины и, организовав себе лежку, замаскировавшись, впал в полусонное состояние, больше на слух надеясь, чем на глаза, принялся ждать незваных гостей.
Не дождался.
Когда день хорошо так перевалил за вторую половину, принялся собираться домой. Даже если позже кто и заявится, сегодня они уже точно никуда дальше не пойдут, будут выяснять, что тут случилось. А завтра с утра я снова сюда наведаюсь, как и еще дня… три, наверное, буду приходить и караулить не знаю кого. Ну а потом посмотрим, мне предстоит поездка во Владивосток, обязательно там нужно быть, так что Хрисан, наверное, пусть через день-два, но наведывается сюда с проверкой, пока мы с Гришей и Андрюхой не вернемся.
Но лучше бы, конечно, раньше с этим делом разобраться, не хочется снова дом покидать в такой вот неопределенной обстановке.
Накаркал.
— Твою мать!
Мать, только не моя покойная, а мать-матерщина, ее вспомнил, так как других слов в такие моменты не найдешь.
Лежу сейчас на краю тайги и наблюдаю казаков возле нашего хутора. Первая мысль была:
«Неужели Йеджун или его сын проболтались о заваленных мной чужаках и о подаренном их семье мушкете?»
Но тут же отбросил ее, не те они люди, чтобы попусту языком болтать, уже не один год друг друга знаем, так что кой-какое доверие между нашими семьями присутствует. Тем более корейцы разнообразное начальство чуть ли не панически боятся и сами никогда к ним на поклон не пойдут. С нами же они бок о бок живут, и бабушка к сегодняшнему дню не одному из них жизнь спасла. Так что нет, не верю я в то, что они меня вложили.