Яма
Шрифт:
Чего не скажешь о Градском…
"Самоуверенный мускулистый кретин!"
На ее глупое предупреждение он отреагировал вопиющей мерзостью. Несколько раз оценивающе прошелся по ее фигуре. Неспешно. Нагло. Откровенно. С ног до головы.
Нику затопило смущение. Буквально бросило в жар. Горели не только лицо и шея. По ощущениям догадывалась, что красные пятна пошли по всему телу.
"Какой же он все-таки козел!"
Если у Кузнецовой в голове и вертелись еще какие-то смехотворные угрозы, вымолвить их она уже физически не смогла. У нее случился невиданный
— A ты, я смотрю, даже имя мое запомнила, — произнес Градский, и тон его показался Нике унизительно равнодушным.
Разве так разговаривают с девушкой? Пусть она и позволила себе лишнего… Ей стало чрезвычайно обидно, едва успела поджать губы, прежде чем нижняя задрожала. Покусала их изнутри, чтобы хоть как-то в себя прийти.
— Отменная память, — голос, который вышел из нее, ничего общего с ней не имел. Чужой и скрипучий. Странно, что у Града не возникло желания заткнуть уши. Она бы заткнула, если бы не боялась, что он увидит, насколько сильно дрожат ее руки. — Как у тебя дела? — сама не поняла, почему именно этот вопрос покинул ее рот.
Серега тоже не скрыл замешательства. Приподняв бровь, чуть сощурил глаза. И все-таки ответил.
— Не жалуюсь.
Сейчас девчонка не казалась ему злой. Выглядела настороженной. До предела взвинченной. Только не злой.
Это Градского очень даже устраивало. Решил, совсем чуток, для порядка, ее помучает и отпустит.
"Пусть живет гном…"
— Так… Что будем делать? — не выдержала Ника вновь повисшей паузы.
Скрестив руки на груди, нервно глянула на ухмыляющегося Градского.
Некоторые люди не переносили разрывов в разговоре. Стремились говорить без умолка о чем угодно, лишь бы заполнять неуютную для них тишину. Наверное, Ника была из таких. А вот Серега любил выдерживать продолжительные промежутки между предложениями и отслеживать реакцию собеседника конкретно на себя, а не на свои слова. Без болтовни истинное отношение человека к человеку, будь то смущение, страх, сексуальное желание, неприязнь или симпатия — все прет наружу.
— Так что, Сережа?
Со стороны Доминики преобладало смущение. Да такое сильное… Граду с подобным еще не приходилось сталкиваться. От нее уж точно не ожидал! Неделю назад она выглядела в разы увереннее и смелее, а сегодня, казалось, вот-вот "отстегнется" — лишится либо сознания, либо рассудка.
— Пойдем.
Зашагал к воротам. Предполагалось, что она без вопросов последует за ним.
— А-а… куда?
Ему пришлось обернуться, чтобы обнаружить ее стоящей посреди аллеи на том же месте, что и пару секунд назад.
— В кино, — прямо сообщил малолетке и припечатал взглядом, давая понять, что проблема все-таки не в нем, а в ней.
— В кино? — повторила ошарашено и запнулась. Миленько разрумянилась, эта ее фишка Граду не нравилась. Или нравилась… — Я, вроде как, выгляжу не очень.
— Именно поэтому я собираюсь тебя выгулять.
— Очень смешно, — буркнула Кузнецова севшим голосом. — Очень. Я так смеюсь, аж живот болит, — и обреченно двинулась к нему.
Никаких глупых девчачьих сомнений у нее не возникло. Она
"Значит, за базар малая отвечает".
"Используем…"
— Смешно, — повторил за ней и улыбнулся.
Она действительно выглядела забавно. И дело было не только в одежде. Губы надула. Несчастный взгляд в землю опустила. Ссутулив плечи, руками чуть по- детски заболтала при ходьбе. Нику, на самом-то деле, мало волновало, какой у нее вид. Обидело ее именно то, что он над ней посмеялся. Градский был в этом настолько уверен, будто она ему сама сообщила. Хотя, может, телепатически?
"Черт…"
Он никогда не обнимал девушек. Лапал, щупал, оглаживал… Себе в удовольствие, в общем. Только Леська, сестра, когда ее накрывала хандра, частенько просила обнять. Даже теперь, будучи замужней, бывало, заявится в родительский дом и прямиком в комнату брата — сама к нему прильнет, еще и требует, чтобы он ее в ответ "крепко-крепко". Он, вроде как, не понимал, зачем ей это нужно. Ему вот не нужно. Но, разве с ней спорить будешь, когда она и так расстроена?
— Жизнь такая скотская, — чаще всего Леська произносила именно эту фразу.
Иногда что-то еще добавляла, а порой на этом их вербальное общение заканчивалось.
Впервые у Сереги возникла схожая абсолютно иррациональная тяга — обнять Нику.
Не стал копаться в себе, почему это чувство появилось. Сразу отбросил — и все.
"Нет. Нет. Нет".
"На хр*н надо!"
Даже при условии, что она "отстегнется" в ту же секунду.
За каким-то чертом через футболку подхватил и натянул полоску ее лифчика. Резинка со шлепком вернулась в исходное положение. Ника обернулась, ко ничего не сказала. Только глянула на него типа "Че надо?". Треснула бы по морде, и то приятнее было, чем взгляд ее этот.
Плелась она неохотно, то и дело поправляя на ходу свои короткие шорты. Но Град еще медленнее шел. Сам не знал, отчего так тянул время.
Может, ждал, когда она заорет? Потому что она заорала.
— Какой же ты придурок!
— Еще раз, пожалуйста.
Будто ему после первого уши не заложило.
— Ты. Меня. Слышал.
Создавалось впечатление, что она собирается его ударить.
— Ну, придурок, и что дальше? — спросил спокойно, непрерывно глядя в ее сверкающие глаза. — Ты поорала, тебе легче? Тебя, вообще, как часто отпускает? Или ты что-то глотаешь, чтобы на людей не бросаться? Тик-так, — постучал пальцем по циферблату наручных часов. — Пора принимать лекарства, гном.
Он вовсе не собирался заводиться и зеркалить ее эмоции.
Он не собирался заводиться, потому что это не в его характере.
Он не собирался заводиться, потому что ему на нее и ее чувства плевать. Пусть сама себе бесится и орет, ему-то что? Не в его натуре рвать связки.
Да и чего ради, собственно?
Пока Град продуцировал в себе разумные, трезвые мысли и держал за грудной клеткой, как ему казалось, полный штиль, Ника тупо выставила перед ним средний палец. А потом, воспользовавшись его замешательством, развернулась и припустила к общежитию.