Ямато. Японский императорский дом
Шрифт:
Императорский двор в период сёгуната Токугава
Только при первых трех сёгунах из династии Токугава финансовые дела шли более-менее хорошо и доходы преобладали над расходами. Затем ситуация изменилась и средств стало не хватать, приходилось повышать налоги и снижать содержание благородных металлов в монетах. Если третий сёгун Иэмицу оставил после себя казну с шестью миллионами рё [92] золотом, то его сын Иэцуна оставил своему преемнику всего один миллион рё. Реформы, проведенные сёгуном Ёсимунэ, улучшили финансовое положение страны, но не решили всех проблем. Сакоку [93] , политика жесткой самоизоляции Японии, которую Ёсимунэ ввел на фоне своих реформ, обеспечивала политическую стабильность, но лишала сёгунское правительство доходов от иностранной торговли, так что приходилось рассчитывать только на собственные силы и ресурсы. Ставка делалась не на увеличение производства, а на ограничение потребления, благо самурайский моральный кодекс бусидо считал скромность и неприхотливость в быту одними из главных достоинств человека с оружием [94] . Владетельные даймё жили примерно так же, как и их самураи, несмотря на огромную разницу в статусе. Сёгуны подавали пример своим подданным – носили одежды из простых тканей, не проводили пышных церемоний,
92
Рё – японская денежная единица, имевшая хождение в 1601–1868 годах, а также мера веса, примерно равная шестнадцати с половиной граммам.
93
«Сакоку» дословно переводится как «страна на цепи». Два раза в год разрешался заход голландских и китайских судов в порт Нагасаки. Голландцы-протестанты получили такую привилегию за полный отказ от распространения христианства в Японии и помощь в подавлении восстания крестьян-католиков в княжестве Симабара (1637–1638).
94
Слово «буси», означающее «человек с оружием», использовалось ранее слова «самурай». «Бусидо» переводится как «путь буси». Носить оружие имели право только самураи, крестьянин, взявший в руки меч, рисковал лишиться жизни. Этот запрет и стимулировал развитие боевых искусств, в которых оружием служили руки и ноги, а также использовались такие дозволенные несамураям орудия как палки или нунтяку.
Если вся страна живет скромно, то и императорскому двору не к лицу роскошь. Придерживаясь этого правила, сёгуны всячески старались сэкономить на содержании двора. Императорам приходилось зарабатывать переписыванием книг, одежды носились до тех пор, пока не начинали истлевать, «пиршества», устраиваемые в предписанных традициями случаях, напоминали монастырские обеды… [95]
Регламентация всех сфер жизни японцев в период сёгуната Токугава достигла своего пика. Все регулировалось традициями и указами сёгунов. Основная деятельность была сосредоточена в Эдо, а Киото словно бы пребывал во сне и казалось, что этот сон будет длиться вечно, ведь сёгуны правили страной с 1192 года (небольшие перерывы не в счет). Простым японцам было безразлично, кто правит страной – сёгун или император, ведь принципы правления и передачи власти были одинаковыми. Для самураев власть сёгуна была предпочтительнее императорской власти, поскольку именно в период Эдо самураи стали высшим сословием в Японии. Что же касается крупных феодалов-даймё, то их положение в сёгунате Токугава было незавидным. Изначально политика сёгунов была направлена на уменьшение влияния даймё и законодательное ограничение их полномочий, вплоть до необходимости испрашивания у сёгуна разрешений на заключение брака и любом строительстве на своей территории. Никакого самодурства в подобных запретах не было – контроль над брачными союзами позволял сёгунам избегать возникновения нежелательных для них альянсов, а контроль над строительством не позволял даймё возводить укрепления. Перераспределение феодов и необходимость постоянного проживания в столице сильно ударяли по финансовым возможностям даймё. Пожалуй, нужно уточнить, что система заложничества приносила сёгунам двойную выгоду – предоставляла заложников и разоряла даймё. Поездки в свои владения и обратно обходились дорого, ведь даймё сопровождала большая свита. Транспортировка провизии в столицу тоже влетала в копеечку. Кроме того, по прибытии в Эдо, а также по каким-то торжественным случаям приходилось делать сёгунам дорогостоящие подарки, а еще было нужно демонстрировать свою состоятельность перед другими даймё (сёгуны могли жить скромно и требовать того же от своих самураев, но даймё они нисколько не ограничивали в роскоши – пусть уж лучше тратятся на дорогие одежды, чем на содержание большого войска). Кстати говоря, строительство и ремонт зданий в Эдо в основном проводилось на средства даймё.
95
Рацион буддийских монахов скромен не только по своему составу, но и по количеству.
К середине XVII века даймё перестали представлять для сёгунов опасность, а в дальнейшем их положение продолжало ухудшаться. Но не будем забывать о том, что именно даймё были главной опорой императорского престола – ослабление даймё лишало императорский двор последних остатков влияния.
Со второй половины XVIII века начинается упадок сёгуната Токугава. Задержки с выплатой жалованья стали регулярными, само жалование (рисовые пайки) сокращалось, для того чтобы свести концы с концами, самураи были вынуждены занимать деньги у ростовщиков. Даймё тоже обращались к ростовщикам, ссужались деньги и императорскому двору, так что и со временем ростовщики, точнее – занимавшиеся ростовщичеством торговцы стали второй по влиятельности силой в японском обществе. Первое место занимали не сёгуны, как можно подумать, а высшие государственные сановники. Начиная с девятого сёгуна Иэсигэ, который носил этот титул с 1745 по 1760 год, сёгунская власть становится номинальной и к управлению страной приходят члены родзю – совета старейшин при сёгуне, обычно состоявшем из шести человек. Так, например, при Иэсигэ, человеке больном и неспособным к правлению, на первый план выдвинулся его секретарь Ока-но Тадамицу. Если бы события развивались бы несколько иным образом, то на смену сёгунату Токугава вполне мог бы прийти какой-нибудь другой сёгунат…
Император Кокаку
Принц Морохито родился шестым по счету сыном в семье принца Канъин, приходившегося внуком императору Хигасияме через его сына принца Наохито. Шансов на занятие престола у Морохито было ровно столько же, как на превращение в аиста, но провидение умеет удивлять и не перестает этого делать. У болезненного императора Го-Момодзоно, которому была суждена недолгая жизнь, имелась только одна дочь Ёсико, поэтому в конце 1779 года, когда император Го-Момодзоно находился в критическом состоянии, придворные организовали усыновление им десятилетнего Морохито, получившего после этого имя Томохито, который унаследовал престол и стал известен как император Кокаку. Ёсико он взял в жены. Собственно, из-за того, что придворная верхушка хотела сделать Ёсико императрицей, принц Морохито обошел других кандидатов на престол, старших по возрасту и уже женатых.
Бывает так, что человек надеется стать императором, а вместо этого принимает постриг, а в данном случае вышло наоборот – принц готовился стать монахом, а стал императором. И, надо сказать, довольно неплохим императором, уделявшим время не только занятиям литературой, но и государственным делам. Кокаку посчастливилось благополучно пережить разрушительный киотский пожар 1788 года, в ходе которого полностью сгорел императорский дворец. Благодаря умению императора выстраивать хорошие отношения с сёгунским правительством и лично с главой правительства Мацудайра-но Саданобу, дворец был частично отстроен уже в следующем году. Впрочем, Саданобу, проводивший масштабные реформы, вошедшие в историю под названием реформ годов Кансэй [96] , тоже нуждался в поддержке императорского двора.
96
Кансэй (в
Сгоревший дворец был не самым тяжелым испытанием для императора Кокэку, ведь на его правление пришелся великий голод годов Тэммэй [97] , начавшийся в 1782 году и продолжавшийся до 1788 года. Начало голоду положило устойчивое похолодание, сопровождавшееся выбросом вулканического пепла в результате извержений вулканов Иваки и Асама. Кроме природных факторов, сыграл свою роль и человеческий – упомянутый выше временщик Ока-но Тадамицу проводил непродуманную экономическую политику, всячески стимулируя выращивание риса, налоги с которого приносили большой доход. Рис – дело хорошее, урожайность риса весьма высока, но эта культура не обладает выраженной устойчивостью к плохим погодным условиям, в отличие от того же проса. Кроме того, постоянные повышения налогов, проводимые Тадамицу, выгребали из закромов последнее, лишая крестьян запасов на черный день. Короче говоря, все обстоятельства сложились самым неблагоприятным образом. Вдобавок, местные чиновники, вместо того чтобы бить тревогу и просить помощи при первых же признаках голода, на первых порах скрывали информацию о нехватке продовольствия от правительства, опасаясь обвинений в неправильном управлении. При сравнении данных переписей населения за разные годы, становится ясно, что великий голод годов Тэммэй и вспышки болезней, которыми он сопровождался, унесли более девятисот тысяч жизней.
97
Тэммэй (в переводе: «рассвет») – девиз правления императора Кокаку, использовавшийся с 1781 по 1789 год.
Бедствия, особенно – масштабные, традиционно расцениваются как неблаговоление небес и в подобных ситуациях возрастает роль посредников между людьми и богами, возрастает значение и влияние императора. Император Кокэку всячески демонстрировал солидарность с бакуфу и не пытался «раскачивать» ситуацию в свою пользу, хотя, в принципе, мог это сделать, ведь в случившемся обвиняли сёгунское правительство. Однако, для переворота требуется не только благоприятная обстановка, но и надежная опора, а император мог опираться только на собственный двор, абсолютно бесполезный в военном отношении.
Другим испытанием, во время которого бакуфу пришлась кстати императорская поддержка, стал инцидент с пленением русского капитана Василия Головнина с двумя офицерами и четырьмя матросами. Над Японией нависла угроза войны с Россией, к которой, надо признать честно, японцы совершенно не были готовы. Вообще-то, корабль Головина занимался сугубо мирными гидрографическими исследованиями Курильских островов, но после случившегося в 1806–1807 годах нападения судов Российско-американской компании на японские поселения на Сахалине и Итурупе, любое российское судно воспринималось японцами в качестве агрессора [98] .
98
В конце XVIII века возникла проблема снабжения населения тихоокеанских владений Российской империи продовольствием и прочими товарами первой необходимости, доставка которых из европейской части империи обходилась весьма дорого и занимала много времени. В 1792 году в Японию было отправлено первое русское посольство во главе с поручиком А. Лаксманом, целью которого было добиться открытия для торговли с Россией одного из японских портов. Лаксману удалось добиться определенных успехов, но доброе начало не имело хорошего конца, потому что российское правительство в то время больше интересовали европейские, нежели азиатские дела. Второе посольство в Японию было отправлено лишь в 1804 году. Возглавлявший его камергер Н. Резанов (тот самый главный герой известной рок-оперы «Юнона» и «Авось») получил от японского правительства отказ на предложение установить отношения с Россией и был этим крайне недоволен. «Посол Резанов, уполномоченный заключить торговый союз с Японией, должен был также ещё «приобрести остров Сахалин, не зависимый ни от китайцев, ни от японцев». Вел он себя крайне бестактно… – писал А. П. Чехов в «Острове Сахалине». – Если верить Крузенштерну, то Резанову на аудиенции было отказано даже в стуле, не позволили ему иметь при себе шпагу и «в рассуждении нетерпимости» он был даже без обуви. И это – посол, русский вельможа! Кажется, трудно меньше проявить достоинства. Потерпевши полное фиаско, Резанов захотел мстить японцам. Он приказал морскому офицеру Хвостову попугать сахалинских японцев, и приказ этот был отдан не совсем в обычном порядке, как-то криво: в запечатанном конверте, с непременным условием вскрыть и прочитать лишь по прибытии на место… Вообще во всей этой сахалинской истории японцы, люди ловкие, подвижные и хитрые, вели себя как-то нерешительно и вяло, что можно объяснить только тем, что у них было так же мало уверенности в своем праве, как и у русских». В 1806 и 1807 годах бриг «Юнона» и тендер «Авось» под командованием лейтенанта Н. Хвостова и мичмана Г. Давыдова совершили серию нападений на японские поселения на островах Сахалин и Итуруп. Целью этой устрашающей акции было принуждение японского правительства к установлению торговых и дипломатических отношений с Российской империей, но на деле эффект получился обратным. Как гласит старая японская мудрость: «чем сильнее давить на лезвие меча, тем глубже будет порез» – с японцами можно договариваться, но давить на них бесполезно. «Самым важным по своим последствиям фактом в истории первых сношений России с Японией необходимо считать, конечно, экспедиции лейтенанта Хвостова и мичмана Давыдова против северных японских островов, – писал известный японовед Д. Позднеев. – Память о них, изгладившаяся в России, живо сохраняется до сего времени в Японии, факт, с которым нам необходимо самым тщательным образом считаться, когда мы рассуждаем о психологии отношений японцев к русским». В дореволюционный период действия Хвостова и Давыдова осуждались как проявление пиратской вольницы, идущей вразрез с официальной политикой российского правительства, однако историки советского периода считали их проявлением патриотизма. Отставляя субъективные оценки в сторону, можно сказать лишь одно – никакой пользы от того, что сделали лейтенант Хвостов и мичман Данилов российской стороне не было. Как говорится, семь раз отмерь (то есть – подумай), а потом уже режь.
Благодаря стараниям русского капитан-лейтенанта Петра Рикорда и японского торговца Такадая-но Кахэя российские моряки были освобождены из плена, но до того, как это случилось, политические отношения между Россией и Японией были напряжены до предела. В столь сложной ситуации сёгунскому правительству, продолжавшему твердо придерживаться самоизоляционистской политики сакоку, была важна поддержка императорского двора и лично императора Кокаку, ведь отказ от сакоку означал бы для дома Токугава потерю лица.
Будучи всесторонне образованным человеком, император Кокаку писал стихи и музыку, интересовался историей и философией, а также намеревался, хотя и безуспешно, возродить императорский университет Дайгаку-рё, деятельности которого положил конец пожар, случившийся в мае 1177 года, когда на престоле сидел император Такакура. Большое внимание император уделял возвращению старинных ритуалов, которых было так много, что каждому из правителей доставалась своя порция возрождаемого. У японцев есть определение «человек на своем месте» и император Кокаку полностью под него подходил.