Янки в Вальхалле

– Кейт, твои подозрения оправдались, – возбужденно заорал мне Брай с передней палубы шхуны. – В этот раз мы вытянули что-то необычное.

Я непроизвольно вздрогнул, неожиданно испугавшись. Словно я заранее знал, что трал вытянет что-то, стоит его закинуть в этом месте ледяного арктического моря. Инстинкт заставил меня убедить Брая закинуть трал именно в этом месте, ничуть не отличавшемся от любого другого.

– Иду, Брай, – откликнулся

Наша шхуна «Петер Саул» – крепкий вспомогательный ледокол – стояла на якоре в море Линкольна, всего в четырех сотнях миль от Северного полюса. В сотне ярдах от нас простирались белые ледяные равнины – почти не исследованные пустыни Севера.

Когда мы прошлым вечером достигли пакового льда, я предложил Браю – океанографу испытать удачу. Тот вначале посмеялся над моими предчувствиями, а потом согласился.

– Да ты, Кейт, настоящий телепат, – объявил он. – Посмотрим, что принес трал.

В луже ледяной грязи лежал тяжелый, древний на вид, золотой цилиндр. На боку его был выгравирован ряд странных символов, ныне почти стертых временем.

– Что тут написано? – удивился я. – Что это за буквы?

– Это – буквы нашего языка, – ответил мне Хелсен, огромный, бородатый норвежский матрос.

– Чепуха, – отмахнулся я. – Я хорошо знаю норвежский. Это другой язык.

– Ни один из моих соотечественников сейчас не использует такой алфавит, – согласился Хелсен. – Но в древности в Норвегии для письма использовали руны. Я видел точно такие же руны на старых камнях в музее в Осло.

– Норвежские руны, – с удивлением пробормотал я себе под нос. – Тогда эта штука должна быть чертовски древней.

– Покажем ее Дубману, – предложил Брай. – Он уж точно скажет.

Когда мы вошли, Дубман, раздражительный маленький археолог экспедиции, с досадой оторвался от коллекции эскимосских наконечников стрел. Скривившись, взял он цилиндр, а потом с удивлением уставился на него. Неожиданно глаза его за толстыми стеклами очков заблестели.

– Древняя Норвегия! – воскликнул он. – Эти руны очень древние. А вообще, что это за штуковина?

– Может быть, надпись подскажет? – поинтересовался я.

– Посмотрим, что тут написано, – пробормотал Дубман.

С помощью увеличительного стекла он начал изучать символы, выгравированные на золотом цилиндре. Мы – Брай и я – ждали. В эти минуты меня охватило странное напряжение. Я никак не мог понять, почему эта вещь вызывает во мне такие чувства. Нет, определенно в ней было что-то странное. Вчера упрямый внутренний голос нашептал мне: «Уговори Брая бросить здесь трал». И с первого же раза трал вытянул золотой цилиндр, который, должно быть, столетия покоился на дне морском.

– Вот и все! – воскликнул Дубман, подняв голову. – Все верно, это штуковина очень древняя… Древнее, чем известное нам руническое письмо. Перевод надписи почти ничего не дал. Послушайте:

Мурашки побежали у меня по спине. И я подумал: как же зловеще должен звучать оригинал, если перевод вызывает у меня такие чувства? Но я тут же попытался взять себя в руки.

– Что это за чепуха про асов и Локи? – спросил я.

– Асы – древние норвежские боги, вечно молодые и могущественные. Они живут в удивительном городе Асгарде, и правил ими Один. Локи же восстал против них. Кроме двух его любимцев – чудовищного волка Фенрира и огромного змея Мидгарда, к Локи присоединились етуны-гиганты, враги богов. Но, в конце концов, богам удалось сковать Локи, его волка и змея. Однако существует предсказание, что, если Локи разрушит свои оковы, случится Рагнарек, и асы погибнут. «Но Рагнарек случиться, возвратись я…» – процитировал он. – Похоже, это тот самый ключ, с помощью которого заперли Локи и его домашних любимцев. Возможно, какой-нибудь почитатель древних норвежских мифов станет использовать его как доказательство, объявив, что произошло кораблекрушение и ключ был утерян в море.

– Я не из таких, – объявил Брай. – А ты, Кейт? Что заставило тебя попросить меня бросить трал именно в этом месте?

Я взял в руки золотой цилиндр и почувствовал, как волна дрожи прокатилась по моему телу. Словно что-то уговаривало меня бросить этот цилиндр назад в море. Но я не послушался, потому что другой голос нашептывал мне бережно хранить рунный ключ.

– Могу я оставить его себе на несколько дней, чтобы изучить поподробнее? – неожиданно спросил я. – Я буду с ним бережно обращаться.

– Не знал, что ты, Мастерс, в глубине души археолог, – с удивлением проговорил Дубман. – Но раз ты нашел эту штуковину, то можешь хранить ее у себя. Только не потеряй ее, иначе я с тебя шкуру сдеру.

Я продел нить через маленькое колечко на одном конце цилиндра и повесил его на шею. Он приятно холодил кожу, но я все время ощущал угрозу, настойчивое предупреждение, что…

Естественно, я попытался убедить себя в том, что все это ерунда. С другой стороны, к своим тридцати годам я приучил себя к тому, чтобы при необходимости подвергать сомнению даже непреложные истины. К тому же, несмотря на мое недюжее телосложение, я обладал осторожным скептицизмом, присущим моим шотландским предкам. Так или иначе, но как ученый я не верил в сверхъестественное. Как и многие из моих коллег-физиков, я верил, что в мире существует еще много сил, оставшихся неисследованными. Когда же человек окончательно познает окружающую его Вселенную, в мире не останется места для сверхъестественного…

В последующие дни я работал за двоих, помогая сгрузить на лед меленький ракетоплан и готовя его для моего первого разведывательного полета на север. Но даже интенсивная физическая работа не могла помочь мне забыть зловещую холодную силу рунного ключа, скрытого под рубашкой.

Угроза казалась мне намного сильней, когда я вечерами стоял на палубе. Над головой пульсировало северное сияние – мерцающие полосы и прямоугольники неземного света. В их лучах океан становился то зеленым, то фиолетовым, то алым. Ледяной ветер, словно безумный музыкант, бренчал натянутыми канатами, и мачты скрипели, вторя ему низкими голосами.