Янтарь чужих воспоминаний
Шрифт:
— Нет!
— Это был ты! Признайся!
— Ты ошибаешься, — он внезапно успокоился. — Причем во всем. Я был не единственным дознавателем, с которым Мари была знакома. Я сам привел в то заведение, где она работала, своих приятелей. Хотел похвастаться перед ней… похвастался.
— Кто еще там был? — насторожилась Кристина.
— Многие. Шелд, Орин, Дер из шестого сектора. Ребята из пятого. Всего человек десять. Так что она могла закрутить роман с любым из них. Я
— Ты врешь! Просто хочешь отвести от себя подозрения!
— Какие подозрения? — мужчина расхохотался. — Очнись, Крис! Даже если я сейчас признаюсь тебе, что зарезал короля, это ничего не изменит. У тебя нет ни одного доказательства, лишь пьяная болтовня. Так о чем ты говоришь? Мне плевать, что ты думаешь, я просто не убивал ее. Это сделал кто-то другой.
— Я тебе не верю, — Кристина вскочила, попыталась всунуть ноги в туфли.
— Знаешь, а мне как-то наплевать, веришь ты или нет, — он тоже поднялся, и усмехнулся, словно оскалился. Девушка попятилась. С вздернутой верхней губой, в распахнутой рубашке и с всклокоченными темными волосами Хантер сейчас особенно напоминал зверя. Он сделал к ней шаг. — Это лишь воспоминания, но я уже давно не мальчик, что нежно вздыхал о недоступной красотке Мари, — мужчина снова усмехнулся. — Теперь я предпочитаю брать то, чего хочу. Так что ты зря пришла в мой дом, Крис.
— Ты с ума сошел, — она снова попятилась. — Я кричать буду.
— Так может, от удовольствия? — оскалился он. Кристина перевела взгляд с его лица на темную полосу волос, что сбегала от груди к животу и терялась за поясом брюк. — Еще понравится, подожди… а если снимешь свою защиту, будет в десять раз лучше…
Кристина вскинула глаза, с презрением уставившись в лицо усмехающегося Хантера. И вытащила из кармана складной нож, тряхнула, открывая.
— Только тронь - убью. Ты прав, я не Мари. Я — злее.
Мужчина криво усмехнулся, переводя взгляд с лица Кристины на нож и обратно. И сделал шаг назад.
— Да уходи, не держу.
Крис боком прошла мимо него, не спуская глаз, выскочила за дверь. И только тут выдохнула. И почти бегом пересекла дорожку сада, бросилась к ожидающему ее экипажу. И уже внутри поняла, что ее трясет — от страха, от напряжения, от разговора! Кристина уткнулась головой в ладони и всхлипнула, не обращая внимания на недоуменный взгляд водителя.
Глава 16
Лето.
Кай
— Расскажешь мне, что произошло? — спросил я синевласку утром, когда она уже достаточно отошла от вчерашнего «приключении». — Почему ты набросилась на Милинду?
— Она говорила гадости, — лицо Лили снова приняло замкнутое и упрямое выражение. Я взял ее ладони, приложил к губам. Для девочки— жест заботы и ласки, мне же через прикосновение удобнее
— Какие? — голос спокойный и ничем не выдает моей злости.
— Я не хочу об этом говорить, — насупилась синевласка.
— Она тебя оскорбила?
— Нет… я не хочу об этом!
Я сжал ее ладонь, не позволяя отстраниться и внимательно разбирая эмоции и образы ее сознания. Люди думают, что эмпаты читают мысли, но это не совсем так. И далеко не так просто, как многие считают. Сознание – это не книга с текстом, который можно читать. Это огромный чан с мешаниной всего подряд, как если бы в котел вылили сразу все, что осталось после банкета, размешали и залили чернилами. Образы, воспоминания, чувства, настоящие и прошлые, картинки того, что человек видит в данный момент и с чем ассоциирует, снова куски воспоминаний на эти ассоциации… Вот в этих помоях и вертятся нужные образы, относящиеся к интересующему эмпата событию. Вылавливать их — то же самое, что искать в таком котле косточку от вишенки. К тому же любой разум сопротивляется вторжению. Сильный дар янтаря, такой, как у меня, позволяет проникнуть в сознание почти любого человека и даже обойти ментальную защиту. Всегда есть лазейка, наш разум слишком сложный, чтобы защитить его полностью. И первая из лазеек — эмоции. По сути, человек сам открывает эмпату вход, потому что слишком сильно переживает, выдает выброс больший, чем может сдержать сфероэкран. Надо всего лишь заставить человека нервничать или злиться…
А у моей синевласки и защиты-то толковой не было. Кстати, надо заняться этим. Но сейчас меня больше интересовали ее образы и эмоциональный фон. Я нахмурился, разбирая его. Сложный, многоступенчатый, словно веревка, свитая из множества нитей. Каждая что-то означает. Женщин всегда разбирать труднее: слишком много чувств, чуждых мужскому восприятию. Вот и сейчас я легко отделил стеснение, злость, обиду, дальше… желание защиты. Нет… желание защитить. Сильное, оно заковывало веревку образов в непроницаемый панцирь, не давая мне подобраться. Кого она защищает? Что прячет от меня?
Усилил давление, и синевласка вскрикнула, выдернула ладонь, а я отпрянул, тряся головой.
Меня. Она хотела защитить меня. От злых слов Милинды, от той грязи, которой обливала меня сестричка. Сцена действительно была паскудной, и в выражениях Милинда не стеснялась. Синевласка хотела это скрыть, чтобы не сделать мне больно.
Она сидела на стуле, ссутулившись и поджав под себя длинные ноги с острыми коленками, низко опустив голову. Я неловко погладил ее по синей макушке, и Лили отстранилась. Резко вскинула на меня свои медовые глаза.
— Ты читаешь мои мысли, Кай. Я просила тебя этого не делать. Но тебе плевать на мои просьбы, да? Я не могу от тебя защититься, но я ведь попросила!
— Цветочек…
— Не хочу с тобой разговаривать, — она оттолкнула мои руки и встала. — Не буду разговаривать. Зачем? Раз ты лезешь ко мне в голову, не буду больше сотрясать воздух.
Она выпрямила узкую спину, фыркнула и ушла в душ. Я усмехнулся, глядя ей вслед. Ну-ну…