Янтарь чужих воспоминаний
Шрифт:
— Не бойся, — я провел языком по ее губам, — я осторожно.
— Кай? Я не уверена…
Она попыталась освободиться, и я сжал ей запястья, лишая движения. Возбуждение резко усилилось, заставив меня застонать и сжать ей руки еще сильнее. Я чувствовал ее легкий страх и боль в запястьях. Почти неощутимую, но меня она заводила.
— Детка… мне нужно немного больше… Чуть-чуть.
— Но… Я не хочу.
— Я хочу, Лили. Я.
Я замер, тяжело дыша и тряся головой, чтобы очнуться. Понимание ударило больно, словно кулаком в центр груди. Отпихнул непонимающую синевласку почти с яростью и вышел, хлопнув дверью. Девчонка, конечно, пришла следом и застыла на пороге, нервно перебирая ногами и испуганно меня рассматривая.
— Кай, что случилось? Что с тобой? Я просто сказала, что не уверена… Я слышала, это больно… в первый раз.
Она густо покраснела, а я чуть ли не взвыл.
— Ты обиделся, что я испугалась? — она шагнула ко мне.
— Обиделся? — вот проклятые боги! Чтоб вы там все сдохли на своих небесах! — Ты что, не поняла? Да я хочу твоей боли, понимаешь? — Я склонил голову, в упор глядя в медовые глаза, затянутые недоумением. — Хочу! — заорал я, взбесившись. — Мне до одури надоели эти нежности, и я хочу жесткого и больного траха, ясно тебе?
Она чуть попятилась от меня, и я вздохнул. Отлично. А теперь испугайся и уйди, маленькая синевласка. Сбеги от меня как можно дальше. Я даже тебя отпущу.
Лили вскинула голову и прищурила свои кошачьи глаза.
— Хорошо. Но только прежде расскажи мне, чего ты хочешь. Подробно. Я подумаю.
Она села на стул и чинно сложила на коленях руки. Если учесть, что синевласка была голая и все еще возбужденная, выглядело это занятно.
Впридачу к моей больной голове, боги почему-то наделили меня чувством юмора. Так что я хмыкнул, не удержавшись. А потом просто расхохотался. Лили смотрела непонимающе. Мрак, мне ее даже жалко было. Разобраться в моих реакциях иногда не удается даже мне, куда уж нежному цветочку.
— Прости, — я встал на колени перед креслом, в котором она сидела. — Прости, маленькая, — прижался лицом к ее животу, царапая нежную кожу утренней щетиной и оставляя на ней красные полоски. Болезненные. Еще только раз, и все. Отстранился. Снова прижался, но теперь только губами, провел языком от пупка к краю светлых волос. И ниже. Никакой боли. Только чувственная ласка и одурманивающая страсть.
— Кай… — она шепчет это проклятое имя, и я улыбаюсь. Мне почти хорошо…
…Перед
— Лили, я сегодня задержусь. Не переживай, ложись спать.
Она смотрела испуганно, и я улыбнулся, поцеловал снова, незаметно влияя на ее эмоции. Слегка. Просто чтобы не переживала, ей вредно.
И ушел.
Не могу сказать, что вечера я ждал как-то по-особенному. Для меня и это уже обыденность. Я лишь раздумывал, чего именно хочу: секса или убийства. Вечером вышел из Хранилища, натянул на лицо маску и пошел вдоль реки, все еще раздумывая. И почему-то вспоминая синевласку. То, как она смотрела на меня, сидя голышом на бежевом бархате кресла. Что было бы, если бы я сказал, чего хочу на самом деле? Поведал о своих милых увлечениях? Милинда уже попыталась просветить девочку на мой счет, но Лили не поверила и решила просто избить врунью.
Сказать, что Милинда не врала? И все даже хуже, чем она говорила?
Нет. Нет.
Ни за что.
Наверное, Лили смирилась бы. Нет, не наверное, а точно. Смирилась бы, попыталась принять мои… странности, и даже терпела бы, если бы я начал... практиковать с ней. Скрывая под маской удовольствия боль и отвращение. Или еще хуже — начала бы получать от боли удовольствие. Это странно, но наш разум довольно быстро стирает границу между болью и удовольствием, одно перерастает в другое, чтобы сохранить сознание. Да и мне с моей эмпатией нетрудно приучить ее к этому. Я уже проделывал это с другими, иногда осознанно, иногда — нет. Заставлял любить и желать моих забав. А с синевлаской это еще проще. Но я не хочу. Только не Лили с ее медовыми глазами, острыми коленками и всепоглощающей любовью во взгляде.
Да, я эгоист, но я хочу, чтобы она меня любила. И хочу быть для нее лучшим. Сказать, что я такая же мразь, как те, что оставили на ее спине шрамы? Ни за что…
Ее взгляд изменится однажды, это неизбежно. Время беспощадно и стирает даже самую сильную любовь, вымывает ее из души, как волна — песок из прибрежных скал. Волна мягка, но ни одна скала еще не устояла. Вот и с любовью то же самое. Однажды и в глазах Лили появится что-то другое, циничное и расчетливое. Однажды она поймет, что нельзя любить такого, как я.
Но не сейчас.
И приближать этот момент я точно не собираюсь.
Ночь нежна, ее объятия мягки и ласковы. Безумия нет, я просто хочу развлечься. Боль дарит мне наслаждение, удовольствие, и поэтому я хочу ее.
Выбрал все же мужчину. Еще одна тень изнанки города, тот, кто ходит во тьме. Я слушаю его шаги и чувства, я жду удара и улыбаюсь. Никогда не нападаю первым, вот такой своеобразный кодекс. Маленькая уступка совести, хотя я понятия не имею, что это такое. Мои чувства давно выгорели, но боль по-прежнему остра, и я пью ее большими глотками, вырезая буквы на теле незадачливого грабителя. Что я пишу? Имя. Но потом сдираю кожу, стираю свою минутную слабость. И злюсь. Злюсь так сильно, что убиваю быстрее, чем успеваю получить удовольствие.