Янтарин
Шрифт:
— Здешний принц окрестил, пока я без памяти валялась, так и приклеилось, — слишком независимо, чтоб оказалось правдой, затараторила она. — Хотя мне казалось, что за пределы Нерререна ещё не успело перекинуться.
Дракон тоже подозрительно взглянул на свою всадницу. Та лишь дёрнула плечами и хитро улыбнулась.
— Ты ведь знакома с моим братом, так? Во всяком случае он о тебе знает.
— Любопытно, любопытно, значит, не только амулетик сплетничает о его благополучии, — дракониха пожевала губами, обменявшись с Янтарином
— Угу. Я уже поняла, что ты меня знаешь, а как тебя зовут? — не сразу поняла принцесса.
Дракониха недоумённо округлила глаза, лапа её дёрнулась к голове, словно собиралась покрутить когтем у виска.
— Фелишия меня и зовут. Да-да, не делай такое выразительное лицо. У Иволги было странное чувство юмора. Мы с ней никогда особенно не ладили, поэтому подозреваю, что свою доченьку она назвала так только с тем, чтобы поиздеваться.
— Она говорила, что назвала меня в честь своей матери.
— Твою бабку тоже называли в честь меня. Редкая была стерва, но с понятием. С ней я тоже не слишком ладила, хоть она на мне и летала.
Дракониха презрительно пфекнула и ткнулась мордой ей в руки, автоматически сжимавшие сумку с провиантом.
— Ну-ка, что тут у нас, — бормотала она, топчась на месте и боком ненавязчиво отодвигая второго товарища в сторону. Наконец тонкий её нос сунулся в горловину, она втянула воздух и явственно облизнулась, блаженно закатив полуголодные глаза. — Жрать хочу, — без обиняков сообщила дракониха и, более не отвлекаясь на пояснения своего состояния, выхватила сумку зубами, тут же и оприходовав её нехитрое содержимое.
— Оленина, прелесть какая, — она мечтательно закатила голубые глаза, мгновенно отозвавшиеся на настроение хозяйки ярким лазурным блеском. Принцесса невольно залюбовалась ими. Но ехидная тёзка всё ещё пребывала в недостаточно доброжелательном расположении духа. — Чего пялишься? — сварливо рыкнула она. — И когда успела слопать всю оленину, мне только три кусочка и осталось, проглотка.
— На себя посмотри, — обозлилась девушка. — Бочка бездонная. Вроде кости сплошные, а трескаешь, как гоблин — не жуя, не дыша и воняя по поводу размера порций.
Дракон подавился смехом и повалился на бок, лупя лапами по земле, а дракониха выпучила глаза и какое-то время сидела молча, переваривая оскорбление. Потом щёлкнула челюстью, нагнулась к девчонке и фыкнула из ноздрей паром.
— Ишь ты, смелая какая, — протянула она не то с осуждением, не то с восхищением, — это потому что Феникс с барского плеча плащик удобный подкинул или просто потому что мозгов мама-природа не отжалела?
— Фелишия, — неожиданно ощетинился Янтарин, но дракониха и так поняла, что ляпнула лишнее — задрала острый нос и независимо ухромала в сторону.
— Ой, подумаешь, обиделась, — бурчала она, яростно очищая о траву тонкую морду, — уже и слова ей не скажи, фениксу недоштопанному. И где, спрашивается,
Фелиша прищурила глаза, но её дракон лишь неопределённо дёрнул головой.
— Кс-стати, Фелишия, — он явно решил обминать скользкую тему, — а с-сама-то ты ничего нам рас-с-сказать не желаеш-шь? Хотя бы о тех жарких прис-ставаниях целой с-стаи гарпий.
— Не желаю.
— Она столкнулась с ними над самой Говерлой, когда пролетала над городом, — чуть прищурившись, доложила принцесса, смаргивая неясную, но такую знакомую картинку золотых куполов столичной молельни. — Кстати, спасибо, что увела эту пакость от палаца.
— Будешь должна.
— И за брата спасибо. Ты ведь его отвозила?
— Я просто летала на охоту. А этого задохлика за компанию подвезла.
— А где гарпий подцепить умудрилась?
Дракониха резко развернулась и явно попыталась уйти от разговора во всех допустимых смыслах, но покалеченная лапа предательски подломилась и она кубарем полетела в кусты, только кончик хвоста подрагивал, как у рассерженной кошки.
— Знаеш-шь, принцесс-с-са, — задумчиво пробормотал Янтарин, — что-то и у меня в желудке бурчит. С-слетаю-ка я на охоту, а ты тут ос-ставайс-ся, вс-сю с-спину мне рас-стёрла, с-сил никаких нет. Маленькая, а какая неудобная.
Подмигнул, взмахнул крыльями, разогнав тугую волну воздуха, и взмыл в небеса.
— Улетели? — не оборачиваясь сама у себя спросила дракониха. — Ну и скатертью дорога.
Принцесса вежливо кашлянула, привлекая внимание. Фелишия встрепенулась, её хвост уполз в кусты.
— Пфла отседофа, маляфка, — невнятно проворчала она, смешивая голос с треском ломающегося дерева. Принцесса прошла вперёд и её взгляду открылось дивное зрелище — дракониха, словно заяц-переросток, точила клыки о молодую ель, обречённо хрупающую сухой корой.
— Вкусно? — ехидно осведомилась она. Фелишия окатила нахалку мрачным взглядом.
— Жрать хочу, — ещё раз сказала она. — А здесь на пять миль окрест ни одного поселения и зверьё всё ушло — Оникс разогнал, ничего кроме деревьев и травы не осталось. Не тебя же в самом деле харчить? Не в том смысле, что я убеждённая вегетарианка, а в том, что люди — создания довольно-таки нечистоплотные и есть я вас не стану ни за какие коврижки.
— Это что, такой своеобразный наезд?
— Это комплимент, — заверила Фелишия. — Посмотри на себя — вся рожа в пыли и грязи, но всё равно видно, что ты человек, мало того, скорее всего женского рода. Уже достижение.
Фелиша усмехнулась, сложила на груди руки.
— Можешь не стараться, у тебя этот номер не пройдёт.
— Какой?
— Вывести меня. То есть, можешь, конечно, просто не забывай, что я тебя слышу не только ушами и прекрасно знаю, что ты чувствуешь и о чём думаешь, — она постучала пальцем по лбу.