Янтарная Цитадель
Шрифт:
– Пока, – предрек Руфрид.
Еще до полудня они вышли на главную улицу Хаверейна. Путники чувствовали себя страшно приметными, но на самом деле никто не обращал на них ни малейшего внимания. Танфия втайне презирала городок за приземленность, но ее привлекало любое поселение побольше Излучинки. Кирпичные дома поглядывали на улицу с высоты нависающих вторых этажей; потрепанные соломенные крыши потемнели от непогоды и пестрели недавними золотистыми заплатами.
К тому времени, когда путешественники добрались до главной площади, ярмарка была в разгаре. Улицы разъездили
Жизнь продолжается, подумала она. Но едва ли кто-нибудь из Излучинки попадет на рынок раньше завтрашнего дня. Она постаралась расслабиться, и подошла к уличному разносчику, чтобы наполнить фляги родниковой водой и сидром. На это ушло десять ее драгоценных глазков. Линден тоскливо поглядывал в сторону выгородки, где били копытом три гнедых конька, потом отошел перемолвиться словом с их хозяином.
– Просит за каждую по пять рудов, – вздохнул Линден, вернувшись.
– Вот жлоб! – Руфрид хлопнул брата по плечу. – Ну, даже запроси он пять за всех, нам они все не по карману.
– Забудьте, – посоветовала Танфия. – Придется пешком брести, вот и все.
Они двинулись через толпу. Внезапно Танфия ощутила на своем плече чьи-то неловкие пальцы. Она раздражено обернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с некогда рослым, а теперь сгорбленным стариком. Хотя волосы его были белей серебра, серые глаза еще лучились весельем, а широкая улыбка открывала редкие кривоватые зубы.
– Танни? – спросил старик. От него несло перегаром. – Малышка Танни?
Поначалу Танфия не признала его, и только через пару мгновений вспомнил, кто это мог быть.
– О боги – дед?!
Это был Лан, отец ее матери, которого она не видела уже… ой, и не припомнить, лет восемь, наверное. Семья от него отказалась.
– Чего этому пню надобно? – возмутился Руфрид. – Пошли, Танфия. Пусть идет своей дорогой.
– Я не могу, – выдавила девушка. – Это мой дед.
– Что?!
– На ярманку пришли, да? – ухмыльнулся старик.
– Э, не совсем…
– Как Эйния? Я тебя почти и не вижу. Нечестно это, да? С Фрейной я дурно обошелся, знаю, но с тобой-то нет. Пошли ко мне, поговорим. У хозяйки моей в любой час похлебки для всех найдется.
У Танфии заурчало в животе. Ей пришло в голову, что дед может ей помочь; наверное, только он один.
– Ладно, – выговорила она, покосившись на товарищей. – Мы с удовольствием..
Руфрид и Линден воззрились на нее с ужасом.
– Ты с ума сошла? – воскликнул Руфрид. – Мы не можем, нам идти надо!
Дед Лан уже тянул ее за руку, пытаясь увести за собой.
– От еды и крова нам отказываться нельзя, – прошипела девушка. – Вдруг от него будет помощь!
Взгляд Руфрида скользнул ей за спину, и лицо юноши внезапно помрачнело от беспокойства.
– Ладненько, – пробормотал он, – ты права, быстро, идем за ним…
И он погнал Танфию и Линдена вслед за уходящим стариком, едва не наступая им на пятки.
– Осторожно! –
– Я заметил в толпе Колвина. Парня, который за отца черную работу делает. Если Артрин кого-то и пошлет за нами, то его!
Сердце Танфии заколотилось. Оглянувшись, она тоже приметила Колвина – тот возвышался над толпой на голову. К счастью, великан стоял к ним вполоборота: не замечая; лицо его скрывали пышная русая шевелюра и бородища. Большим умом Колвин не отличался, но заступать ему дорогу было опасно.
– Он нас видел?
– Не знаю. Вряд ли. Может, нам стоит у твоего деда пересидеть часок. Горе в том, что чем дольше мы сидим, тем больше народу может подойти из Излучинки, чтобы нас остановить.
– Но мы не можем без продыху идти! – заметила Танфия. – Вот, Линден просто зеленый.
Линден нахмурился, но смолчал.
Лан, не обращая на их беседу никакого внимания, провел троих путников к длинному, узкому домишке в подворотне, где изрядно припахивало готовкой и кое-чем менее приятным. Комната его располагалась под самой крышей, и подниматься пришлось по нескольким пролетам на удивление крутых лестниц.
– Уж звиняйте, – просипел старик, – у меня это зовется холодной сторонкой. А теперь погодите-ка, покуда я принесу кой-чего поесть – и выпить, а, парень? – Он подмигнул Линдену.
– Ты, похоже, без нас начал, – пробурчал Руфрид.
– Я т-тя знаю! – Лан погрозил ему пальцем. – Артриновы сыновья. Баловное отродье!
С этими словами он вышел, и на лестнице послышались его неровные шаги. Танфия затаила дыхание, уверенная, что старик сверзится. Расслабиться и оглядеться она смогла, только когда топот стих. Комната была просторная, но темноватая и почти пустая – только стол и скамья, табурет да кровать. Половину окна закрывала выцветшая занавесь. И стол, и подоконник были сплошь заставлены резными фигурками Брейиды и Антара.
Сколько слышала Танфия, Лан присоседился к богатой швее и торговке полотном по имени… как бишь ее? Лиссета, или как-то так.
– Это правда твой дед? – спросил присевший на кровать Линден, сонно глядя на девушку.
– Угу. Отец моей матери. Ты его не помнишь? Он из деревни ушел лет восемь назад. Они с Фрейной решили разойтись почему-то. Все было очень спокойно.
Руфрид рассмеялся.
– Слышал я про твоего деда. Он пропивал весь прибыток, и Фрейна его вышвырнула. Очень спокойно. От него нам толку не будет.
Танфия хлестнула его взглядом.
– Почему нет? Он не дурной человек, просто…
– Пьяница.
– Заткнись! Нам он поможет, – процедила девушка.
– Как?
– Может, расскажет что полезное.
– Не знаю, как вы, а я сейчас засну… – Линден сладко зевнул.
Вернулся Лан с подносом, на котором громоздились четыре миски похлебки, кувшины пива и здоровенный каравай; одолеть лестницу с таким грузом ему помог не иначе как большой опыт. Путешественники накинулись на еду, как волки. Танфия чувствовала, что дел с любопытством разглядывает ее, но объяснить, что привело ее сюда, не давали голод и усталость.