Йанто Путешественник
Шрифт:
Вздохнув, мальчишка повернулся. На его взгляд, нитка радужных бус поверх синего, в цветочек, халата смотрелась… довольно нелепо. Но Ленка была явно без ума, — даже разрумянилась от восторга. Ну, чисто мартышка и очки. Смотреть противно.
— К`лл лам, — сказал Йанто, глядя на Ленку и вновь улыбаясь.
Мишка вздохнул. Наверное, он бы плюнул на всё и таки врезал Йанто в ухо, — а там будь что будет, — но тут в прихожей снова задребезжал звонок. Ленка, с писком срывая бусы, шарахнулась в комнату. У Йанто в руке как-то вдруг возник нож, — ни фига, кстати, не каменный. Жуткая эта штука не походила ни на один нож, виденный Мишкой в своей недолгой жизни, — острым углом срезанная на конце, заточенная с одной стороны толстая полоса сиренево-черного металла, ни разу не похожего на сталь. По лезвию густо бежали мелкие, как крупа, зазубрины, очень неприятные даже на вид, а длинной оно было сантиметров в тридцать, — собственно, не нож даже, а уже почти тесак. Таким голову, наверное, снести можно…
В дверь зазвонили снова, уже настойчивее. Йанто как-то вдруг оказался между ней и Ленкой, — очень естественно так. Похоже, он не раз уже так делал, когда в пещеру к нему вламывался… ну, скажем, медведь. Судя по тому, что Йанто был до сих пор жив, и даже не ободран, медведям хронически не везло.
Вздохнув ещё раз, Мишка поперся открывать, от всей души уже проклиная тот миг, когда его понесло на балкон. Если в этот раз там окажутся родители… но ему и на этот раз повезло: ещё подходя к двери, он услышал за ней взволнованные голоса друзей. Сашка, умница, не только позвонил Витьке, но ещё и дождался его где-то… И быстро же они подоспели. Бежали во весь дух, не иначе…
— Ну, где твой цыган? — едва Мишка отпер дверь, ребята шумно ввалились в прихожую, — запыхавшиеся, мокрые, с блестящими глазами. — Ох ты, ни фига себе…
Мишка обернулся. Йанто по-прежнему стоял посреди комнаты. Свой жуткий нож он, к счастью, спрятал, — но зато подобрал с пола копьё, и держал он его… в общем, нехорошо он его держал. Так, чтобы запросто проткнуть любого идиота, который подойдет к нему слишком близко. Из-за его плеча с интересом выглядывала Ленка. Черт знает, чем всё это могло кончиться, — и Мишка, вздохнув, шагнул вперед.
— Ребята, это Йанто. Йанто, это Сашка, это Ленка, а это вот, — Витька.
Йанто повернулся к нему.
— Пам? Йарр`э?
— Друзья это, балда, — с напором, как маленькому, пояснил Мишка. — Понимаешь? Дру-зья.
— Дрр`зья? — повторил Йанто, смешно наморщив нос.
— Друзья, — повторил Мишка. — Убери копьё, балда.
— Пам? — Йанто на мгновение задумался, потом всё же опустил копьё, уперев его тупьем в пол и сложив руки под наконечником. В этой позе было даже что-то торжественное. — Лайу лерту?
— Друзья, — повторил Мишка, уже начиная злиться. — Не опасные. Балда!
— Йо? — спросил Йанто. — Авве?
— Авве, авве, — повторил Мишка. — Успокойся.
— Йам! — Йанто аккуратно отставил копьё к стене и, прижав к груди ладони скрещенных рук, вежливо, слегка, поклонился всем троим.
— Что это с ним? — спросил Витька.
— Поприветствуйте его, — прошипел Мишка. — Так же. А то он обидится.
Ребята вразнобой повторили приветствие. Йанто облегченно вздохнул, и довольно криво улыбнулся. Похоже, что такое количество людей его слегка пугало даже.
— И что нам с ним делать? — спросил Сашка. — Тут его оставлять нельзя, ежу ясно.
— На дачу? — предположил Витька.
— Ага, на автобусе, — съязвил Сашка. — Нет.
— Давайте на чердак его, — предложила Ленка.
— А давайте, — согласился Мишка.
В их панельной «хрущевке» с плоской крышей был большой чердак, целый дополнительный этаж, практически. Мишка, естественно, облазил его вдоль и поперек.
— Давай, пошли, — повернулся он к Йанто.
— Пам? — спросил тот.
— Пам-пам-трампапам! — разозлился Мишка. — С нами пошли! — он на пальцах изобразил идущего человека.
Это, как ни странно, дошло, — Йанто быстро влез в свой ранец и чехлы, и замер, глядя на него вопросительно. Решив не тратить время, Мишка поперся в прихожую и сунул ноги в тапки. Смешно, — но идти никуда не хотелось. Хотелось спать. Голова гудела, словно её лягнул осел. Ну почему приключения сваливаются на неё именно тогда, когда ну совершенно не до них?..
Прислушиваясь и оглядываясь, они поднялись наверх. На самый чердак вела «двухэтажная» железная лестница, жутко крутая и узкая, а перед ней стояла железная же решетка, — чтобы не лазили разные нехорошие люди. Мишка привычно сунулся в щель между прутьями над лестницей… и застрял. На чердаке он в последний раз бывал весной, — а за лето здорово вырос.
— Вот гадство, — тихо сказал он. — Не пролезаю.
— Я пролезу, — предложил щуплый Витька.
— Йанто не пролезет, он здоровый, — рассудительно сказал Сашка.
— И что делать? — спросил Мишка.
Ему совершенно ничего не приходило в голову, но тут Йанто сам сунулся в дыру, предсказуемо застрял, тут же ухватился за прутья и начал тянуть. Под гладкой кожей вдруг резко проступили мускулы, — прямо как на какой-нибудь статуе Геракла. Послышался отчетливый скрип, — и прутья послушно разошлись в стороны. Йанто бодро пропихнул в дыру барахло, потом пролез сам и замер, глядя на ребят сверху.
— Ни фига ж себе… — сказал Сашка.
Мишка кивнул. Согнуть стальные прутья толщиной с палец не смог бы, наверное, даже стокилограммовый мужик, — а Йанто был всё же не атлетического сложения. Страшно представить, каким здоровым он станет, когда вырастет…
Вздохнув, он полез вслед за Йанто. Здесь, на самом верху, была маленькая дверь, в сущности, — просто обитый железом люк, ведущий в темноту. За ним было сухо, но холодно. Отчетливо пахло голубиным пометом. Под тапками тихо похрустывал шлак. Ступив на него, Йанто зашипел что-то неразборчивое, но ничего больше не сказал.
— Ну вот, — Мишка включил прихваченный с собой фонарик. Бледный луч запрыгал по пыльным бетонным панелям. — Тут мы его и устроим. Там, дальше, в конце уютная комнатка есть…
— Надо матрац притащить, — деловито сказала Ленка. — И одеяло. Иначе он же тут замерзнет…
— У меня на антресолях старый матрац есть, — сказал Мишка. — И одеяло, бабушкино ещё.
— Ещё подушку надо, — напомнила Ленка.
— Подушки нету. Только пуфик старый от дивана.
— Ладно, тащи пуфик, — распорядилась Ленка. — Да побыстрее, пока предки твои не вернулись!