Йанто Путешественник
Шрифт:
Вздохнув, Мишка побрел вниз. Оставлять друзей наедине с Йанто ему не хотелось, — мало ли что! — но спать на чем-то тому действительно надо, и не бегать же друзьям с подушками и одеялами по улице…
Достать проклятый матрац оказалось нелегко, — пришлось ставить табуретку на стул и вытаскивать кучу барахла, чтобы до него добраться. А уж переть всё это на чердак, — и подавно. Пуфик пришлось засунуть в матрац, а сверху всё это обмотать одеялом, — иначе всё сразу было не утащить. Видно за этой охапкой ни фига не было, и Мишка жутко боялся, что наткнется на кого-то из соседей, — отвечать на расспросы было нечего. В щель между прутьями она не пролезала, и всё это пришлось просовывать в неё по частям, вернее, протаскивать. Мишка взмок, как мышь, и чувствовал себя вполне фигово, в то же время, напряженно прислушиваясь. Наверху, однако, он не слышал ни звука, но это тоже тревожило мальчишку.
Вновь смотав всё в рулон, он пролез на чердак. Тут никого не было, но где-то в конце горел ровный голубоватый свет. Ошалело помотав головой, он побрел к нему.
Здесь было что-то вроде угловой комнаты, — довольно уютной, без окошек, — и здесь прямо из пола бил яркий свет. Мишка не сразу понял, что бьет он из какого-то диска, диаметром в ладонь, — похоже, и его Йанто вытащил из своего ранца. Ничего себе первобытный человек…
Ребята сидели вокруг фонаря и что-то с аппетитом лопали. А, ну да, — ту самую «ветчину», которой его угощал Йанто. Сам Йанто, кстати, ничуть не отставал от остальных. Словно и не ел…
— Как вы тут? — спросил Мишка, сваливая барахло на пол и садясь на него.
— Ничего себе, — сказал Сашка, прожевав очередной кусок. — Лопаем, как видишь.
— Угу, — сказала Ленка, оторвавшись. — Нам ж его ещё кормить надо будет, а он лопает, как лошадь. И одно мясо, наверное.
— Не-а, — ответил Мишка. — Он у меня всю колбасу слопал. И молоко тоже уважает.
— Ну вот, и колбасу, — вздохнула Ленка. — Жрет за троих.
— Здоровый зато, — буркнул Витька. — С ним никого бояться не надо.
— Угу, и цирка не надо, — сказал Мишка. — Ребята, его же на улицу вообще выпускать нельзя! Народ сразу сбежится, как на слона. И привет.
— Ну и что нам с ним делать? — спросил Сашка. — Откуда он взялся-то хоть? Фонарик у него этот… и нож…
— Слушайте, может, он пришелец? — предположила Ленка. — Ну, как в книжках?
— Ага, босиком, и с копьем этим дурацким, — буркнул Мишка. — Не смеши.
— А кто их знает? — сказал Витька. — Вдруг у них такой обычай? Или он это… из зоопарка сбежал. Ну, помните, как у Стругацких? И всякого барахла там набрал?
— Угу, и прямо из Черного Вертолета выпрыгнул, — сказал Сашка. — Без парашюта. Не смеши.
— Тогда откуда же? Шпион американский?
— Ага, прямо с подводной лодки в нашем пруду выпрыгнул, — съязвила Ленка. — С парашютом.
— Нет, ребята, а что делать-то? — спросил Мишка. — Мы же даже расспросить его не можем, он по-русски не знает ни фига. И ни на каком земном не знает, зуб даю.
— Русский и выучить можно, — бодро сказала Ленка.
— А кто учить будет? — спросил Мишка. — Ты?
— Я, — Ленка ничуть не смутилась. — Я, знаешь, и не таких оболтусов натаскивала.
— Так они ж хоть говорить умели, — сказал Мишка. — А тут…
— А тут по букварю учить буду, — упрямо сказала Ленка. — Он с картинками.
— Вот и учи, — буркнул Мишка. — Только, чур, вместе со мной.
— Боишься? — сразу ощетинилась Ленка.
— Боюсь, — честно признался мальчишка. Он и в самом деле боялся, — до чего может дойти, останься Ленка и Йанто наедине. Она и так уже смотрела на него, как в телевизор, — а Йанто смотрел на неё. Ну, не всё время, конечно, но смотрел. И это Мишке категорически не нравилось.
— Ну… ладно, — неохотно согласилась Ленка. — Я только за книжками сбегаю.
— Что, ты хочешь прямо сейчас? — спросил Мишка. Голова у него болела уже сильно, да и температура, похоже, поднялась. Мама, как всегда, была права: не стоило ему на балкон босиком выходить. Ну совсем не стоило…
— Да. А что с тобой? — забеспокоилась Ленка.
— Башка раскалывается, — неохотно сказал Мишка. — Вот что, ребята: вы сами уж как-нибудь с ним разберитесь, а я пока домой пойду… Сейчас предки вернутся, — а меня нет, и дома всё разгромлено. И вас дома нет. И вообще… Вы уж позвоните потом, что и как. А мне ещё весь развал убирать…
Глава вторая,
в которой ребята понимают, как непросто дружить с первобытным человеком
Проснулся Мишка очень поздно, — уже в десятом часу. Родители, разумеется, давно ушли на работу, дома царила мертвая тишина. За окном был обычный полупасмурный сентябрьский день. Голова прошла, температура тоже спала, осталась лишь какая-то упорная тяжесть в теле, — как обычно, когда простуда проходит. Ну да, — вчера мама, обнаружив ребенка в ужасном состоянии, скормила ему ударную дозу аспирина, и ещё заставила над картошкой дышать… То ли аспирин, то ли картошка определенно помогли, — Мишка чувствовал, что выздоравливает. А то ведь вчера…
Мальчишка резко сел и помотал головой. Наверное, у него вчера был бред. Никто не лез к нему в окно, не лопал его колбасу, не тыкал в нос копьё, и не болтал непонятными словами. Такого, разумеется, просто не могло быть. Ему это померещилось, — да может, и просто приснилось. Он спал жутко долго, — часов одиннадцать, не меньше, — и за это время во снах, как обычно, путаных и непонятных, прошла целая жизнь…
Мишка отбросил одеяло, и, подтянув пятки к заду, одним рывком вскочил. Как был, в трусах, побрел в гостиную. Никого, балкон наглухо закрыт, никаких грязных луж на полу, — ну да, вчера он тщательно вытер всё, и успел к самому возвращению родителей… или ему всё это тоже приснилось?
Мишка вздохнул. Конечно же, приснилось. Перечитал Сат-Ока, — вот во сне к нему в окно и залез самый настоящий индеец. То есть, как раз ненастоящий, как и положено во сне. А все эти подробности и забавные словечки он попросту придумал. Ну конечно же!..
И одеяло я тоже на чердак во сне отнес, подумал Мишка. Если во сне, — то оно, ясное дело, на месте. Если нет…
Сердце вдруг ёкнуло. Мишка замер в тишине, глядя на вспыхнувший вдруг на полу солнечный квадрат. Потом тупо, как во сне, поставил под антресолями стул, на него, — табуретку, осторожно залез на это хлипкое сооружение и распахнул дверцу. Барахло встретило его сплошной стеной древних чемоданов и коробок. Матрац и одеяло лежали за ними. Достаточно вытащить верхнюю, с разборной ёлкой, — и…