Япония: путь сердца

Григорьева Татьяна Петровна

Илл. 48. Тотоку Байдай. Пейзаж. Период Эдо, XVIII век. Национальный музей, Токио

В период Хэйан (794-1185) в ходу было выражение «некрасивое недопустимо»,

что означает не только умение видеть таинственно-прекрасное, но и не допускать оплошность, нерадивость. Японец, если берется за дело, отдается ему сполна. По дзэнскому образцу: «действовать посредством всего существа» (дзэнтай саю) – с полной отдачей, в состоянии муга (самоотрешенности). Потому и японская техника славится. Делать что-то небрежно – великий грех (цуми), это не столько нечестивость, сколько неопрятность, нарушение изначальной Гармонии. Некрасивое недопустимо, потому что Красота есть Истина, а Истина – Красота, они единосущны.

Чувство прекрасного обусловило отношения людей между собой, культуру чувства и мысли. Культура божественна, живет своей жизнью, следует своему Пути. Мастеру остается понять ее бессловесный язык и не навязывать себя, а прислушаться к ее голосу. Понять, что ей чуждо, что ей близко, не посягая на ее свободу. Доверие спонтанности, интуиции – от ощущения таинственно-прекрасного. Писатель Танидзаки Дзюнъитиро, классик ХХ века, выразил это образно в эссе «Похвала тени»: «В одной нашей старинной песне говорится: „Набери ветвей, заплети, завей – вырастет шатер. Расплети – опять будет пустовать лишь степной простор“. Слова эти хорошо характеризуют наше мышление: мы считаем, что красота заключена не в самих вещах, а в комбинации вещей, плетущей узор светотени» [141] . Заметьте – опять мы видим «узор»: узор подвижный, передающий ритм Природы. Это объясняет поклонение японцев «красоте непостоянства» (мудзё-но би).

141

Танидзаки Дзюньитиро. Похвала тени // Восточное обозрение. – 1939. – № 1. – С. 124 (первое издание на русском языке).

Знаменитый Кэнко-хоси в «Записках от скуки» (Х1У в.) говорил об этом, как о само собой разумеющемся: «Если бы жизнь наша продолжалась без конца, не улетучиваясь, подобно росе на равнине Адаси, и не уносясь, как дым над горой Торибэ, ни в чем не было б очарования. В мире замечательно именно непостоянство» (фр. VII, перевод В. Н. Горегляда). На эту особенность художественного стиля обратила внимание и русская художница Варвара Бубнова, прожившая много лет в Японии. Ей близко чувство Пустоты, паузы в искусстве японцев (которое и «искусством» трудно назвать, скорее – это органическое продолжение Жизни). «Рядоположение большой Пустоты и небольшой заполненности создает баланс контрастов, баланс, заменивший на Востоке механическую симметрию равновесия Запада, совсем иного психологического содержания по сравнению со свободой баланса Востока» [142] . Баланс или подвижное Равновесие – «Ва» (японское чтение явараги – уступчивость, мягкость) означает отзывчивость, благожелательность, но не пропорцию частей. Неправильной формы чашка в руках чайного мастера может приобщить к Пути. Пустота располагает к свободе, позволяя быть самим собой и мастеру, и тому, что он изображает. Искусство, рождающееся из Пустоты, не подавляет, а расширяет чувство и мысль человека.

142

Уроки постижения. Художник Варвара Бубнова / Под ред. М. П. Кожевниковой. – М., 1994. – С. 172.

Конец ознакомительного фрагмента.