Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

Япония, японцы и японоведы
Шрифт:

Но тогда у Шеварднадзе хватило ума, чтобы в своих публичных заявлениях создавать впечатление, что никаких уступок Японии в территориальном споре им не было сделано. Подтверждением тому стала пресс-конференция в Токио, проведенная им перед отъездом в Москву. На этой пресс-конференции его ответы на вопросы японских журналистов были выдержаны в жестких тонах. Объяснялось это, разумеется, отнюдь не личным "великорусским патриотизмом" министра-грузина, а совсем иным. Все дело в том, что соотношение сил в Политбюро ЦК КПСС, как и в ближайшем окружении Горбачева, было в тот момент еще таково, что номер с любыми откровенными территориальными уступками Японии там наверняка бы не прошел. Такие консервативно настроенные члены политбюро как Е. К. Лигачев, В. А. Крючков, Н. И. Рыжков и некоторые другие не позволили бы Шеварднадзе, несмотря на его возросшее влияние и на всю его близость к Горбачеву, пойти на открытую торговлю русскими землями. Поэтому-то и предпочел наш министр иностранных дел вернуться в Москву в ореоле "стойкого" защитника существовавших границ страны.

И все-таки те аспекты переговоров Шеварднадзе

в Токио, от которых мидовские чиновники преднамеренно стремились отвратить внимание соотечественников, не остались незамеченными советской прессой. Их постарались высветить в своих статьях те самые ревностные приверженцы "нового мышления", которым тогда почему-то очень захотелось склонить общественное мнение нашей страны в пользу уступок японским домогательствам. Особенно усердствовали в этом деле редакции "Известий", "Нового времени" и "Огонька". По телевидению всех превзошел в этом подыгрывании японцам В. Цветов. Министра иностранных дел Э. Шеварднадзе эта группа журналистов стала похваливать прежде всего за то, что ему как раз и не хотелось афишировать, а именно - за негласное признание им существования в советско-японских отношениях якобы "нерешенного территориального вопроса".

Более того, по инициативе все той же группы журналистов-японофилов в советский газетный обиход стала привноситься заведомо японская терминология: четыре южных острова Курильской гряды стали в ряде газет именоваться "северными территориями", хотя для советских читателей это звучало предельно нелепо - ведь спорные острова находились на юге, а не на севере нашей страны. Более того, после декабря 1988 года в публикациях названных газет и журналов слова "территориальный вопрос" перестали браться в кавычки. Все эти мелкие "новшества", как это нетрудно было понять, преследовали явную цель: дезориентировать наших читателей, создать у них впечатление правомерности японских территориальных притязаний к Советскому Союзу. Конечно, подобные "новации" наблюдались лишь в некоторых, но отнюдь не во всех газетах. Редакции "Правды", "Красной звезды" и "Советской России" не пошли тогда на поводу у японской пропаганды. В своих телефонограммах из Токио я, например, постоянно обращал внимание стенографисток и работников редакции на недопустимость отхода от нашей прежней терминологии при освещении вопросов советско-японских отношений.

О стремлении группы московских газет культивировать среди нашей общественности снисходительное отношение к японским территориальным домогательствам говорила, например, публикация 1 марта 1989 года в "Известиях" большого, едва ли не на всю газетную полосу интервью токийского корреспондента этой газеты С. Агафонова с премьер-министром Японии Такэситой Нобору, в котором последний беззастенчиво предался сколь вызывающим, столь и лживым рассуждениям о том, что четыре южных Курильских острова, Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп, представляют собой якобы "исконные земли Японии" и что поэтому Советскому Союзу надлежало "возвратить" их японцам. Примечательно, что редакция газеты не сопроводила это интервью ни оговорками, ни комментариями, превратив газету по сути дела в рупор японской пропаганды.

Трудно, конечно, было в те дни разобраться до конца, чьи интересы отражала упомянутая группа журналистов, сочувствовавших почему-то японцам больше, чем своим соотечественникам. На словах они выдавали себя тогда за приверженцев горбачевской "перестройки" и "нового мышления". На деле же их выступления в пользу безотлагательного внесения "территориального вопроса" в программу советско-японских переговоров лили воду на мельницу японской дипломатии, стремившейся мобилизовать японскую и мировую общественность на поддержку "движения за возвращение северных территорий". Кое-кто из этих лиц далеко не всегда руководствовался, как я постепенно убеждался в этом, бескорыстными порывами. Так, например, те из них, кто выступал по японскому телевидению в пользу "справедливого" отношения к японским территориальными притязаниям, неизменно вознаграждались японской стороной солидными гонорарами. Но наблюдалась при этом и политическая мотивация их прояпонских выступлений. Поборниками уступок Москвы японским домогательствам стали, как показал дальнейший ход событий у нас в стране, именно те журналисты и общественные деятели, которые спустя год-полтора влились в движение, направленное на слом "советской империи" и превращение ее в конгломерат больших и малых "суверенных государств".

Чем податливее становилась позиция нашей дипломатии в территориальном споре с японцами, тем тверже становилась убежденность токийских политиков в том, что нужно и далее наращивать свой нажим и что именно этот нажим поможет им скорее заполучить в свои руки четыре южных Курильских острова. Японские политики и дипломаты руководствовались при этом крепнувшим в их среде убеждением, что "новое мышление" Горбачева создало благоприятную почву для реализации их территориальных притязаний к Советскому Союзу. Именно в этой связи возникла в японских правящих кругах идея заманивания Горбачева в Японию с целью втягивания его самого в территориальный спор двух стран и склонения его к уступкам южных островов Курильской гряды. Не отвергало тогда, а наоборот, положительно откликалось на обращенные к Горбачеву приглашения японцев и руководство МИД СССР. Всемерно подпитывало эту же идею и наше посольство в Японии. И это понятно: как я уже писал ранее, с давних пор советским послам было свойственно мечтать о визитах в страны их пребывания генеральных секретарей ЦК КПСС, поскольку такие визиты были всегда "обречены на успех" и, как правило, способствовали успехам послов в их дальнейших служебных карьерах. Однако нескрываемая настырность японцев в выдвижении своих территориальных притязаний долгое время охлаждала желание Горбачева и его любознательной супруги попасть в Страну восходящего солнца. Находясь в те годы в окружении таких людей "старого закала" как Чебриков, Лигачев и Громыко, Горбачев не решался втягиваться в территориальные торги с японцами, непредсказуемый исход которых мог ослабить его авторитет в правящей элите страны. Видимо, поэтому ни в 1987, ни в 1988 годах, несмотря на старания, прилагавшиеся как японцами, так и советскими дипломатами, разговоры о приезде Горбачева в Японию не завершились какой-либо конкретной договоренностью.

Весна-лето 1989 года были ознаменованы сенсационными переменами в политической жизни Советского Союза. Выборы народных депутатов СССР, приведшие в марте-апреле 1989 года к победе в Москве, а также в ряде крупных городов большого числа оппозиционных руководству КПСС кандидатов, а затем и ход работы первого Съезда народных депутатов убедили японских политиков в том, что горбачевская "перестройка" стала необратимой и действительно пошла по пути слома прежней государственной и политической структуры. Убеждались японские политики, с другой стороны, и в том, что, несмотря на перемены в государственном устройстве Советского Союза и выход на поверхность оппозиционных правительству сил, реальная власть в стране осталась у Горбачева. Правда, в новой обстановке Горбачеву, Шеварднадзе и их союзникам стало легче привносить идеи "нового мышления" в сферу своей практической внешней политики. С перемещением реальной власти из стен ЦК КПСС в стены вновь создававшихся государственных учреждений степень свободы Горбачева в принятии тех или иных решений, связанных с внешней политикой, значительно расширилась, что расценивалось японскими поборниками территориальных притязаний к СССР как сдвиг к лучшему.

Наблюдательные токийские эксперты придали должную значимость и тому, что группа академических советников и помощников Горбачева, известных в качестве "знатоков дальневосточных проблем", оказалась зачисленной на важные посты во вновь созданных государственных структурах, и в частности в руководящих органах Верховного Совета страны. Об этом говорил хотя бы быстрый взлет к вершинам власти хорошо знакомого японцам директора ИМЭМО академика Е. М. Примакова, который стал не только кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, но и председателем одной из палат Верховного Совета СССР. Все это дало основание японским политическим деятелям рассчитывать на то, что обстановка в СССР изменилась бесповоротно и что она позволяет впредь Горбачеву и его советникам решать территориальный спор с Японией по собственному усмотрению без оглядки на "консерваторов", еще остававшихся в составе ЦК КПСС. При этом кратчайший путь к решению "территориального вопроса" виделся японцам в приезде Горбачева в Японию с "подарком" в виде четырех Курильских островов. Вот почему в 1989-1990 годах центральное место едва ли не на всех советско-японских встречах на уровне министров и заместителей министров иностранных дел стал занимать вопрос о визите Горбачева в Японию.

Приезды в Японию Ю. Афанасьева, А. Яковлева,

А. Сахарова, Б. Ельцина и прочих "реформаторов"

Большие надежды на успех дало японским поборникам территориальных притязаний к СССР появление среди народных депутатов СССР так называемой "межрегиональной группы". Ловко жонглируя горбачевским лозунгом "нового мышления", некоторые из межрегиональщиков стали открыто высказываться за отказ от принципа нерушимости границ Советского Союза, сложившихся в итоге второй мировой войны. Именно этих народных депутатов СССР сразу же заприметили лидеры японского "движения за возвращение северных территорий", увидев в них своих естественных политических союзников. Депутаты эти, а также советские общественные деятели, журналисты и научные работники, проявившие сочувствие к межрегиональной группе, стали рассматриваться японскими консервативными политиками как общественная сила, способная воздействовать на Горбачева и подтолкнуть его на уступки японским территориальным требованиям. Отсюда проистекало отчетливо выявившееся уже во второй половине 1989 года стремление различных японских консервативных организаций, а также средств массовой информации любой ценой затащить этих людей в Японию, чтобы затем заполучить от них публичные заявления, лившие воду на мельницу "движения за возвращение северных территорий". И эти планы стали на моих глазах претворяться в жизнь.

Первой ласточкой в массовом залете в Японию званых гостей из межрегиональной группы народных депутатов стал ректор Московского историко-архивного института Ю. Н. Афанасьев. О содействии, оказанном этим нечистоплотным политиканом японскому "движению за возвращение северных территорий", я счел нужным написать в газету безотлагательно на следующий же день после его "сенсационного" выступления на одном из "научных" симпозиумов - выступления, получившего широкую огласку и восторженные отклики в японских средствах массовой информации. А заявил Афанасьев в своем выступлении о том, что "перестройка как историческая реальность представляет собой конец последней империи, именуемой "Советский Союз", и что ее целью должна стать ликвидация системы международных отношений, сложившейся в мире на основе Ялтинских соглашений. Но более всего восторги японской прессы вызвало обращение Афанасьева к правительству СССР с призывом пойти навстречу японским территориальным требованиям и безотлагательно "возвратить Японии четыре южных Курильских острова". Это был по тем временам беспрецедентный случай поддержки советским общественным деятелем заведомо незаконных территориальных притязаний Японии к нашей стране. Случай, возмутивший не только меня, но и многих других моих соотечественников, находившихся в те дни в Японии.

Поделиться:
Популярные книги

Мужчина моей судьбы

Ардова Алиса
2. Мужчина не моей мечты
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
8.03
рейтинг книги
Мужчина моей судьбы

Разбуди меня

Рам Янка
7. Серьёзные мальчики в форме
Любовные романы:
современные любовные романы
остросюжетные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Разбуди меня

Неверный

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.50
рейтинг книги
Неверный

На границе империй. Том 9. Часть 2

INDIGO
15. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 9. Часть 2

Небо для Беса

Рам Янка
3. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Небо для Беса

Жребий некроманта 3

Решетов Евгений Валерьевич
3. Жребий некроманта
Фантастика:
боевая фантастика
5.56
рейтинг книги
Жребий некроманта 3

Черный Маг Императора 7 (CИ)

Герда Александр
7. Черный маг императора
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Черный Маг Императора 7 (CИ)

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Зауряд-врач

Дроздов Анатолий Федорович
1. Зауряд-врач
Фантастика:
альтернативная история
8.64
рейтинг книги
Зауряд-врач

Законы Рода. Том 4

Flow Ascold
4. Граф Берестьев
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Законы Рода. Том 4

Проводник

Кораблев Родион
2. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
7.41
рейтинг книги
Проводник

Возмездие

Злобин Михаил
4. О чем молчат могилы
Фантастика:
фэнтези
7.47
рейтинг книги
Возмездие

Восход. Солнцев. Книга XI

Скабер Артемий
11. Голос Бога
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Восход. Солнцев. Книга XI

Курсант: Назад в СССР 10

Дамиров Рафаэль
10. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: Назад в СССР 10