Япония, японцы и японоведы
Шрифт:
Заметно усилилось в те годы присутствие японских бизнесменов в Нью-Йорке и ряде других крупных американских городов. В начале 70-х годов японский капитал стал не только демонстративно обозначать свое присутствие на территории США, но и начал превращаться в грозного конкурента многих американских фирм, что побудило тогда прессу США с тревогой обращать на это внимание американской общественности. Ярким примером тому могла служить статья, опубликованная в декабре 1972 года в журнале "Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт". В этой статье меня впечатлил тогда ее заголовок: "Японцы приближаются? Нет, они уже здесь!" Авторы этой статьи буквально с испугом констатировали повсеместное бесцеремонное "вторжение" японских бизнесменов в экономическую жизнь Соединенных Штатов, подчеркивая необходимость поставить какие-то препоны новой агрессии Японии против США, осуществлявшейся на сей раз не военными, а экономическими методами.
Но еще более, чем в Калифорнии, ощущал я нарастающую волну японского
Впечатлило меня и количество американских студентов Гавайского университета, изучавших японский язык,- их оказалось около тысячи. Основную массу этих студентов составляли "нисэи" и "сансэи", то есть, говоря по-русски, американские юнцы, чьи родители-японцы или деды-японцы прибыли в США и стали гражданами этой страны либо до войны, либо вскоре после войны. Большой процент преподавателей Гавайского университета составляли также американцы японского происхождения. Как оказалось, Гавайский университет превосходил все прочие американские высшие учебные заведения по числу преподавателей-японоведов. Их насчитывалось там около 50 человек.
Моим куратором на Гавайях стал один из самых талантливых американских специалистов по Японии Джон Стефан - знаток японо-русских и японо-советских отношений, превосходно владевший как японским, так и русским языками. Джон Стефан досконально изучил историю ранних российско-японских отношений, свидетельством чему стали две его капитальные книги: "Сахалин" и "Курильские острова". В отличие от других американских историков-японоведов Стефан широко использовал не только японские, но и российские архивные материалы, а также труды русских и советских ученых. Поэтому его книги выгодно отличаются от других более широким охватом исторических фактов и более объективным, непредвзятым их изложением.
В дни моего пребывания в Гонолулу Джон Стефан повседневно уделял мне внимание, и не только в университетских делах, касавшихся американского японоведения, но и в свободном времяпрепровождении. Не раз мы ездили на один из пляжей за пределами Гонолулу, где Стефан - большой любитель "бодисерфинга" (ныряния под волны морского прибоя) - втягивал и меня в свое спортивное увлечение. Кстати сказать, купался я в море и без Стефана. Быть на Гавайях и не купаться в Тихом океане - дело немыслимое: на пляжи в дневные часы устремляются там едва ли не все постояльцы десятков, если не сотен мотелей и гостиниц, обрамляющих главный пляж города - Вайкики. Главную массу отдыхающих в Гонолулу американцев составляли в дни моего пребывания пожилые люди - пенсионеры, так как американцы молодого и зрелого возраста в зимние месяцы предпочитают трудиться в поте лица. На пляжах поэтому преобладали компании пожилых людей - пенсионеров: жилистых, сморщенных стариков и старух, одетых в яркие, пестрые купальники и шорты, громко галдевших и гоготавших, и всем своим поведением стремившихся подражать людям молодого возраста. В совокупности они представляли собой экзотическое зрелище, вызывавшее у меня ассоциации то с растревоженным курятником, то с террариумом.
Что касается Гавайского университета, то Стефан, помимо встреч с его многочисленными профессорами-японоведами, организовал в университетском актовом зале мою лекцию на тему "Японоведы Советского Союза и их взгляды на Японию", на которую собрались около 500 преподавателей и студентов. Дня два-три я готовился к этой лекции, так как выступать на английском языке перед столь большой аудиторией было гораздо труднее, чем в узком кругу слушателей. В начале лекции я счел нужным подчеркнуть главное отличие научных изысканий и публикаций советских японоведов от их американских коллег - отличие, состоявшее в том, что советские японоведы, как правило, основывали свои труды на марксистской методологии. При этом я разъяснил моим слушателям, что большинство из нас пользуются марксистской методологией не из-за страха перед советскими властями, как это кажется американцам, а потому, что эту методологию мы усвоили со школьной скамьи и она стала неотъемлемой частью нашего мировоззрения. А далее я подчеркнул, что восприятие общественных явлений сквозь очки марксистской методологии позволяет нам, по нашему убеждению, объективнее воспринимать и лучше понимать эти явления, чем если бы мы, советские историки, политологи и экономисты, пользовались теми очками, через которые привыкли смотреть на мир, на экономику и политику американские ученые. "Наше восприятие и понимание японской жизни поэтому в ряде отношений отличается от вашего; мы, советские японоведы, оцениваем Японию с иных идеологических позиций, чем американцы. Но это вовсе не значит, что у нас с вами нет тем для совместных дискуссий. Наоборот, наши дискуссии могут быть интересными именно потому, что одни и те же общественные явления рассматриваются нами в разных ракурсах, на основе разных методологических подходов". Вот мысль, которую я постарался довести тогда до сознания моих слушателей на своем далеко не изящном английском языке с необычным для тех мест русским акцентом. Как говорили мне потом побывавшие на лекции мои коллеги-японоведы, лекция удалась. Да и я это почувствовал по большому числу вопросов, заданных мне из аудитории. Кстати сказать, лекции в университете предшествовала пространная публикация газеты "Гонолулу адвертайзер" от 1 февраля 1973 года с моим интервью о достижениях советского японоведения.
Но самое большое впечатление о Гавайях я получил от посещения Пирл-Харбора - главной базы Тихоокеанского флота США. Попал я в этот запретный для советских граждан район Гонолулу лишь благодаря все тому же профессору Джону Стефану. Когда я спросил его, есть ли возможность посмотреть на Пирл-Харбор, чтобы еще яснее представить себе картину беспримерной по дерзости японской атаки на эту базу, послужившей началом войны на Тихом океане, Стефан не без колебаний ответил мне, что он попробует устроить мне такую экскурсию. И устроил! А получилось это у него так: одним из аспирантов Стефана был в то время американский морской офицер капитан Тиффани, служивший на названной базе. Стефан связался с ним, попросил его, и тот согласился. В результате два дня спустя к моей гостинице утром подъехал микроавтобус с опознавательной надписью "Ю. С. Нэйви" ("Военный флот США"). В автобусе я увидел двух американских морских офицеров, одним из которых был Тиффани - плечистый, толстый весельчак, объявивший мне сразу же, что просьба уважаемого им профессора Стефана для него "приказ, обязательный для исполнения". На военном автобусе мы без излишних формальностей и проверок проехали на территорию базы, где пересели на военный катер и двинулись по внутреннему периметру бухты с небольшим островом в центре, на котором возвышалось довольно безликое здание Штаба Тихоокеанского флота США. По мере того как мы огибали на катере этот остров, нам открывались все больше и больше серые громады военных кораблей, пришвартованных к причалам. Капитан Тиффани при этом охотно давал мне пояснения: "Вот крейсер, корабли такого типа имеются и на вашем флоте, а вот таких, как этот, у вас нет. А вот на этой подводной лодке я раньше служил и даже один раз видел в перископ ваши корабли в районе Владивостока". Хотя у меня был фотоаппарат, но снимать американские корабли я не стал во избежание того, чтобы мой гид не заподозрил меня в шпионских намерениях.
А далее мы высадились на ступени расположенного в глубине бухты белого мраморного саркофага, воздвигнутого на огромном плоту-понтоне там, где затонули во время японской атаки на Пирл-Харбор американские линкоры "Аризона" и "Оклахома", как и некоторые другие корабли. Вблизи мемориального саркофага из воды поднимались остовы стальных мачт "Аризоны": линкор в результате взрыва японских бомб затонул у причала мгновенно, унеся с собой безвозвратно на морское дно почти тысячу моряков, не успевших выбраться из его нижних кают и трюмов... Внутри саркофага на стенах из белого мрамора были начертаны имена и фамилии более чем двух тысяч американских офицеров и моряков, погибших в Пирл-Харборе в результате японских бомбардировок. Тогда же по предложению капитана Тиффани в одном из помещений военной базы мне был показан документальный фильм о японской атаке на Пирл-Харбор, снятый американскими и японскими операторами.
И еще одна любопытная деталь о Гавайях: в краеведческом музее Гонолулу один из профессоров Гавайского университета обратил мое внимание на стенды и документы, посвященные кратковременному пребыванию гавайцев в составе... Российской империи. Оказывается в середине XIX века во время смуты, происшедшей в окружении гавайского короля, власть на Гавайях на неделю захватила группа повстанцев, предводитель которой объявил о присоединении гавайцев к Российской империи и водрузил над своей резиденцией российский флаг. Сделано это было в расчете на то, чтобы предотвратить поглощение Гавайских островов такими странами-колонизаторами как Англия и Соединенные Штаты, каждая из которых в то время стремилась установить свой контроль над Гавайским королевством. Но шальная идея повстанцев оказалась несостоятельной: не успели в России узнать о событиях в Гонолулу, как власть там перешла в руки сторонников сближения с США.
Вспоминая о встречах с американскими японоведами на тихоокеанском побережье США, не могу не упомянуть также об Университете Джорджа Вашингтона в Сиэтле. Более всего уделял мне в Сиэтле внимание профессор Дональд Хэллман - специалист по проблемам японской внешней политики и американо-японских отношений. Из бесед с ним выяснилось, что в отличие от большинства своих коллег-соотечественников профессор Хэллман даже на словах не питал добрых чувств к японцам и высказывал не только в лекциях, но и в своих книгах недоверие к правящим кругам Японии, усматривая в их поведении потенциальную угрозу национальным интересам США. И хотя в своих взглядах Хэллман отражал настроения крайне консервативных и, скорее всего, антисоветски настроенных кругов, тем не менее в оценках внутренней и внешней политики Японии мы обнаружили с ним сходство суждений.